Его рука, словно невзначай, обнимает меня. Собственно, нам и раньше приходилось обниматься — купаясь в речке, играя в мяч или в реке, когда очень весело шутя топить друг друга, но сегодня прикосновение Кука — совсем другое, я чувствую.

— Руки убери, дурак.

Он смотрит на меня с невинной удивленной улыбкой, но я вижу: она наигранная. И он знает, что я это понимаю.

— Да ладно, ладно! Какая ты строгая! Не переживай, на меня найдутся ценительницы.

— Вот пойди и поищи их в другом месте.

Я иду в интернат. Черт бы его побрал, все испортил! Неужели и Стас, и Рыжий через каких-то два-три года станут такими? Мне становится грустно. Я не хочу потерять их, как сегодня потеряла Кука. И вообще... что будет с нами, когда мы выйдем отсюда? Большинство наших пополняют ряды учащихся местных ПТУ, потом — работают на здешних предприятиях. Это если не попадают в тюрьму, но таких благодаря Старику, совсем немного. Просто иной раз бывает не человек, а дрянь, его хоть воспитывай, хоть черта ему дай — все равно дрянью останется. Так что я не о них, а о тех, кто уже «осел». Сейчас я точно знаю, что не хочу себе такой судьбы.

Старик требует от нас хорошей учебы, хотя ни мне, ни Рыжему, ни Ирке не надо об этом напоминать, в читальном зале нашей библиотеки мы давно свои люди. Но что будет с нами, когда придется уйти отсюда? Я не знаю. Мне некуда идти.

Мы все ходим в обычную школу и от основной массы учеников отличаемся только тем, что одеты хуже, хотя Старик прилагает все усилия, чтобы у нас не выработались комплексы. Но «домашние» дети после школы пойдут учиться, о них позаботятся родители, а мы? Кто позаботится о нас? Я немедленно должна поговорить со Стариком.

— Я рад, что дождался от тебя этого вопроса. Именно от тебя.

Старик смотрит на меня так, как тогда, когда он вывел меня из карцера. Я была последней узницей в интернате — после этого он стал для меня Домом. Старик тогда только неделю как принял заведование, но я об этом еще не знала. А вот то, как он смотрел на меня — внимательно и тепло, — запомнила. И как щипало глаза от непролитых слез, когда он так смотрел на меня...

— Почему?

— Потому что ты особенная. Я всех вас стараюсь любить одинаково, но все вы разные. И даже знаю, у кого какая будет судьба — приблизительно, конечно. А ты — особенная, и если будешь добиваться своего, твоя жизнь будет счастливой.

— Как это?

— Ты задала мне интересный вопрос: что будет с тобой после окончания школы? А я хочу задать вопрос тебе: а чего бы ты сама для себя хотела?

— Ну, я не знаю... Наверное, я бы хотела поступить в институт.

— В какой?

— В медицинский.

— Вот как! Именно в медицинский! И за чем же дело стало?

— Но...

— Знаю, что ты хочешь сказать: ни жилья, ни поддержки, да? Тогда давай с тобой договоримся вот о чем. Мы сейчас составим с тобой программу-максимум — что именно нужно тебе сделать, чтобы с первого раза поступить в институт. А все, что зависит от меня, я сделаю. Но тебе надо будет работать день и ночь, начиная с сегодняшнего дня. И тогда я гарантирую — ты поступишь и выучишься. Ну как, согласна?

— Да. Кук вернулся.

— Вот как. Хорошо. А теперь слушай, что я тебе скажу...

Мы проговорили несколько часов. На столе Старика разрывался телефон, несколько раз в кабинет заглядывали воспитатели, но он отложил все свои дела. Теперь я знаю, что он сделал для меня больше, чем делают некоторые родители для своих детей. На следующий год мне исполнилось четырнадцать, и нас с Рыжим приняли на работу в местную больницу — санитарами. Почти три года было впереди. Программа, составленная Стариком, понравилась и Рыжему, и Ирке, а Стас присоединился к нам за компанию. Но Ирка была младше. Может, поэтому мы ее потеряли потом? Не знаю.

— ...Аттестат зрелости и золотая медаль вручаются Климковской Элизе!

Торжественно грянул оркестр, потом аплодисменты и восхищенный взгляд Стаса — на мне белое шелковое платье с двойной юбкой, сшитое в нашей мастерской, и новенькие блестящие белые туфли. Мы все прекрасно одеты, Старик опустошил все запасы, чтобы мы чувствовали себя счастливыми на нашем первом в жизни балу. А на мне еще и шикарные украшения: кто-то прислал для меня золотые серьги с янтарем, цепочку с такой же подвеской и кольцо — комплект. Старик отдал все это мне, качая головой, — он тоже не знает, от кого пришел подарок. Или знает, но не говорит, хоть мне и любопытно. А еще я надеюсь, что это — подарок от кого-то родного. Но от кого? Я не знаю. Украшения прекрасны, я чувствую себя принцессой.

— Аттестат зрелости и золотая медаль вручаются Якобу Вадиму!

Рыжий встряхивает блестящими кудрями цвета темного пива. За ним бегают все девчонки, а как они мне завидуют, ведь я всегда рядом с ним! Глупые, не понимают, что он — мой лучший друг. Что ж, я совсем без мозгов — крутить любовь с лучшим другом? Вот Стас — другое дело. Правда, медали он не получил, но аттестат у него приличный. Мы вместе поедем поступать в институт. Стас поступит или нет, он и в техникум готов, но мы все равно будем вместе, а это главное. А через пару лет Ирка приедет, ей уже будет легче, мы же рядом. Хороший план.