Для всех этих будущих боевых кораблей порты Балтики – в том числе Киль – должны были быть сразу исключены в качестве пунктов базирования, поскольку канал имени императора Вильгельма [50] , связывавший эти порты с Северным морем, не смог бы пропустить их. Расширение канала потребовало бы слишком больших затрат, даже если бы и удалось закончить его в приемлемые сроки. Большой Бельт [51] – единственный другой выход из Балтики – чересчур труден для мореплавания, да и, кроме этого, проходит по чужим территориальным водам. Единственной приемлемой возможностью оставались устья германских рек, впадавших в Северное море. А единственной из этих рек, отвечавшей всем требованиям, была река Джаде.

Даже в своем естественном состоянии Джаде имела преимущества перед такими реками, как Эльба, Везер или Эмс, если принимать во внимание ее глубину, ширину и приливы. Уже в 1908 году флот начал работы по улучшению ее естественных характеристик под руководством весьма умелого инженера Крюгера, специалиста по портовым сооружениям. Но сколько-нибудь приемлемый по глубине канал между внешней и внутренней гаванями Джаде так и не был сооружен ко времени начала Первой мировой войны. Невозможность для крупных кораблей пройти внешним каналом в открытое море была одной из причин поражения в морском сражении 28 августа 1914 года. После окончания войны работы по улучшению гавани продолжались, несмотря на препятствия Версальского мирного договора, и новые портовые сооружения были построены под руководством Экхардта, директора речного строительства. К 1929 году широкий канал, глубиной 10 метров при отливе, соединил Джаде с Северным морем.

В то же время приливные шлюзы, соединяющие внешнюю и внутреннюю гавани Вильгельмсхафена, не были реконструированы соответствующим образом. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» могли пройти только через третий, и самый крупный шлюз и то с изрядными трудностями. Но для «Тирпица» и «Бисмарка» любая попытка прохода означала бы серьезную угрозу повреждения как кораблей, так и шлюзов.

Единственным решением было построить совершенно новый шлюз, ширина и глубина которого были бы пригодны для прохождения всех будущих кораблей. Уже имея горький опыт, командование флота решило расположить новые шлюзы вдоль течения реки и снабдить их внешним приливным бассейном, достаточно большим, чтобы обеспечить вход и выход самого крупного из кораблей за минимум времени.

Планирование и осуществление этого значительного проекта было поручено директору Экхардту, который был назначен на должность начальника отдела строительства портовых сооружений в высшем военно-морском командовании. Он оказался одним из тех славных и способных администраторов, с которыми мне было чрезвычайно приятно работать. Этот гений строительства разработал план, который, поражая своим размахом, совершенно устранял все недостатки старой гавани.

Экхардт лично представлял Гитлеру проект строительства шлюза в моем присутствии. Гитлер, внимательно выслушав все объяснения, не нашел ничего лучшего, как спросить: «Так что, эти новые шлюзы в самом деле будут достаточно большими?» (Очень типично для мышления фюрера.)

Мы постарались убедить его в этом, и весной 1936 года работы начались. Прежде всего была возведена плотина, прикрывающая с моря глубокий котлован, в котором шло строительство. На следующий год началась укладка бетона. Представление о размахе работ могут дать такие цифры: каждая из шести скользящих створок шлюза весила 2200 тонн, а защитный бетонный слой имел четыре с половиной метра толщины.

Сооружение этого четвертого выхода было связано с изрядными трудностями. До начала работ пришлось понизить уровень воды во всем прилегающем районе на 23 метра, что не прошло бесследно для расположенного поблизости города. Но благодаря упорному труду, энтузиазму строителей и проектировщиков вся работа была закончена уже через шесть с половиной лет – замечательное достижение для объекта объемом более миллиона кубометров бетона и железобетона общей стоимостью 250 000 000 марок.

Камеры нового шлюза Вильгельмсхафена намного превосходили морской шлюз в голландском Эймейдене, который до этого считался крупнейшим в мире. Каждая из камер шлюза имела 60 метров в ширину, 350 метров в длину и глубину 16,75 метра. Любой из существовавших тогда кораблей или из тех, что могли быть построены в обозримом будущем, мог пройти по этому шлюзу без каких-либо сложностей независимо от прилива и течения, и такой проход занял бы в среднем пятнадцать минут.

При открытии шлюза 7 ноября 1942 по нему прошел крейсер «Эмден», и я имел счастье лично открыть этот шлюз. Воспользовавшись случаем, я поблагодарил от имени всего флота фирмы-подрядчики, инженеров, техников и рабочих, которые своим трудом обеспечили успех этого громадного предприятия. Особую признательность я выразил главному архитектору флота Францу Боку, главному строителю Беку и профессору Агацу, сотруднику кафедры гидросооружений Технического института Берлин – Шарлоттенбург.

В области подготовки личного состава для военно-морского флота у нас был великолепный задел, восходящий еще к дням Веймарской республики. Однако немало этому способствовали и обширные медицинские возможности для обслуживания как самих моряков, так и их семей. Я хорошо чувствовал этот момент, поэтому и уделял повышенное внимание военно-морскому медицинскому управлению.

Начиная с 1934 года во главе этого управления стоял главный врач флота, который был не только старшим офицером медицинского состава, но и начальником медицинского отдела высшего военно-морского командования. Когда я заступил на свой пост в 1928 году, главврачом флота был известный всей стране доктор Моосауэр. Я имел счастье работать в тесном контакте с ним в течение одиннадцати лет, а впоследствии с его преемником, доктором Фикенчером. Продолжая традиции службы, заложенные их замечательными предшественниками, доктором Утеманом и доктором Брахманом, они совмещали в себе лучшие качества высококвалифицированных врачей и морских офицеров.

Вплоть до 1935 года существовавшие ограничения на личный состав военно-морского флота позволяли принимать одного из двенадцати претендентов на кандидата в состав офицеров медицинской службы, но к 1938 году рост флота сделал необходимым принимать 30 человек из числа от 130 до 150 претендентов, подавших заявление. После краткосрочных курсов, проводимых вместе с кандидатами в кадровые морские офицеры, кандидаты в офицеры медицинской службы направлялись в медицинские учебные заведения для завершения профессиональной подготовки. Свои ежегодные летние каникулы они проводили на борту военно-морских кораблей и должны были сдать обычные государственные медицинские экзамены до получения звания полноправных морских офицеров медицинской службы. В период с 1934-го до 1940 года они обучались в Военно-медицинской академии в Берлине, но после 1940 года их профессиональная подготовка проходила в недавно учрежденной Военно-морской медицинской академии.