Мне показалось, что кругом стало тише. Я быстро огляделась. Нет, вроде бы все детективы заняты своей работой — кто звонит, кто копается в бумагах. Но я чувствовала, что все прислушиваются. А как же — коллега ставит на место нью-йоркскую штучку!

— Говоря по совести, я был уверен, что новость вас порадует, — продолжал Пиховски. — Мы установили, что никто не преследовал вас с преступной целью. А значит, вчерашний инцидент никак не связан с другими несчастными случаями, что было вашим самым большим страхом. Теперь можете успокоиться. Наверняка ваши вчерашние неприятности — результат случайного хулиганства на дороге.

Я подхватила пальто, быстро вдела руки в рукава, наклонилась за сумочкой, которая тоже лежала на полу. Надо поскорее убираться, пока я не брякнула что-нибудь, о чем позже буду жалеть.

— Спасибо, что потратили время на расследование, — с натянутой улыбкой сказала я. — Всего вам доброго.

Не дожидаясь его «до свидания», я быстрыми шагами пошла прочь по серому линолеуму. Спиной я чувствовала, что все коллеги Пиховски провожают меня насмешливым взглядом.

Меня буквально вымело из детективного гнезда, и по улице я какое-то время почти бежала. Прогревая джип, я сама кипела гневом — детектив Пиховски отлично разогрел меня. Но мало-помалу ярость сменилась отчаянием. Я-то надеялась, что полиция теперь активно подключится к делу, а я почувствую себя в безопасности и смогу скинуть расследование в профессиональные руки. И вот такой облом. Где-то рядом бродит убийца, которому надоело только пугать меня, а полиция умыла руки и даже не попытается его остановить.

Больше всего мне хотелось плюнуть на все, вырулить на хайвэй — и бай-бай, Гринвич! Но кому от этого станет лучше? Как выяснилось, и Нью-Йорк для меня не безопасен, и там меня могут достать гринвичские разборки. Нет, я не дам болоту бездействия засосать меня. Если полиция опять баклуши бьет, придется мне продолжить борьбу за собственную шкуру.

Итак, остаюсь в Гринвиче и возвращаюсь к прежнему плану. Сегодня я должна побывать в нескольких местах. А потом, еще на этой неделе, махну в Майами. Если повезет, меня там ожидает информация, которая способна многое прояснить.

Тут я сообразила, что совсем позабыла сказать детективу Пиховски о парне в Майами. Пиховски устроил мне такую баню, что я и не вспомнила про флоридский козырь в рукаве. А может, оно и лучше, что не вспомнила. Детектив Пиховски обхохочется, если я сообщу, что разгадка всего в наманикюренных руках красавчика, который регулярно сводит волосы на своей груди.

Выезжая со стоянки у полицейского участка, я настороженно посмотрела направо и налево. Похоже, единственная опасность для меня в этот час — богатые блондинки-мамочки в огромных спортивных машинах.

Важнейший пункт моего дневного плана — повидаться с Эндрю Фланиганом, тем мужчиной, которого в день репетиции церковной церемонии арестовали за вождение в нетрезвом виде. Только прежде мне надо пообщаться с продавщицей в магазине на ферме Пейтон. Я планировала сделать это еще накануне, да не успела. На прошлой неделе я с этой девушкой уже беседовала насчет Робин, но она ничего толком не рассказала. Попробую еще разок. Надо хорошенько проверить версию насчет того, что Джейми и Робин были замешаны в какую-то грязную историю, совершенно не связанную с Пейтон и ее свадьбой.

Мне повезло, продавщица была на месте. Я видела через стекло магазина, как она с кислым видом протирает тряпкой стол возле кассы. Зайдя внутрь, я с удивлением отметила, что она перестала жевать и языком проворно загнала жвачку между щекой и десной. Очевидно, Пейтон строго-настрого запрещала жвачку в присутствии покупателей.

— Извините, что я опять вторгаюсь в рабочее время, — сказала я. — Кое-что надо довыяснить.

— О'кей. — Девушка засунула руки в карманы своего желтого передника. — Только коротко. Тут не любят пустой болтовни. Пейтон, когда приезжает на ферму, всегда первым делом сюда. И если непорядок — очень, очень сердится.

— Да-да, я по-быстрому. На прошлой неделе мы с вами установили, что Робин незадолго до смерти выглядела какой-то нервной. А говорила она какие-либо странные вещи?

Девушка замотала головой:

— Нет, ничего особенного не вспоминается. Впрочем, особенным она бы и не стала со мной делиться. Все-таки она была моей начальницей, не те отношения.

— Понятно.

— После нашего с вами разговора я напрягла память. И вот что я вам скажу — в день своей смерти Робин была в прекрасном настроении. Ехала в горы кататься на лыжах, а лыжный спорт она обожала.

— Погодите, вы видели ее в ту пятницу, в день ее смерти? — удивленно воскликнула я.

— Ну да, она с утра заскочила на ферму — буквально на пять минут. Какие-то рабочие дела уладить перед отъездом.

Вот об этой потенциально важной детали Эшли как раз и не знала. Робин могла съесть что-либо «не то» именно здесь, на ферме.

— Она тут что-нибудь ела? И кто в тот день был на ферме? Я имею в виду, были только свои, никого из посторонних?

— Ела она или нет — не помню. И кто был — не помню. Не обращала внимания. Да и сколько времени уже прошло!