Лучшим из этих американских фильмов, снятых во Франции, следует считать, без всяких сомнений, ленту «Маг», где играли два знаменитых актера, немец и француз, — Пауль Вегенер и Фнрмен Жемье. Первый из них, подготовленный Рейнхардтом, уже давно был славой немецкого кинематографа, а второй, лучший ученик н последователь Антуана, на экранах почти не появлялся. Жемье руководил тогда Национальным народным театром (TNP), который основал и разместил в Трокадеро. Однажды он заявил журналистке Одетт Паннетье:

«Кино? Когда-нибудь оно станет искусством.

Рэкс Ингрэм великолепен, у него светлые, справедливые и умные взгляды. Но его сила кроется и в умении окружить себя техниками. Их тридцать человек. <…>

И все же Рэкс Ингрэм совершает тяжелейшую ошибку всех постановщиков — пытается добиться эмоции по заказу. Киноактер не переживает, он лишь стремится к тому, чтобы результаты его эмоций как бы проявились на его коже.

Снимаясь, я эмоционально вжился в своего героя и вдруг услышал слова Рэкса Ингрэма:

— Вы ушли слишком налево… И находитесь вне поля зрения камеры. Придется повторить.

— Вы мешаете мне! — закричал я. — Все пошло насмарку. Если я стою не по-вашему, сместите свои камеры. Поставьте их здесь, здесь и здесь. Вокруг меня. Снимайте с шести разных точек, но не прерывайте меня…»

После столь печального опыта Жемье отказывался сниматься в кино до самой смерти, в 1933 году. «Маг», экранизация романа Сомерсета Моэма, отличался утонченным освещением, которое шло, как считал Льюис Джекобс, от фотографичности немецких фильмов.

Что касается фильма «Сад Аллаха», сделанного по бестселлеру (в разное время сняли несколько версий), то в нем Ингрэм с успехом применил панхроматическую пленку (новинка в 1927 году) и снял великолепные виды африканских пустынь.

Профессия режиссера слишком увлекала этого умного, культурного человека, в произведениях которого всегда не хватало тепла и страсти. В 1925 году он заявил о своем желании вскоре оставить кино. Ницца была для него уже полуотставкой. Когда началась эра звукового кино, он утвердился в своем решении и окончательно ушел со студии в 1931 году. Ингрэм придавал своим произведениям определенный стиль, но так и остался стилистом. Любил ли он кино вообще? Во всяком случае, он рассматривал его как вид пластического искусства, в котором сюжету отводится самое заурядное место. Этот умный человек снимал глупейшие истории, но ему ни разу не изменил коммерческий нюх. Он плодил картины одну за другой и, по-видимому, был удовлетворен своей работой — профессиональная совесть его не терзала. Если у Сеснля Б. де Милля сохранялось некоторое чувство юмора и он, оставаясь хитрым коммерсантом, издевался над публикой (угождая ей) и над собой (совсем немного) в своих самых бредовых постановках, то Рэкс Ингрэм был до отчаяния благоразумен. Он принял как нечто само собой разумеющееся худшие голливудские обычаи, стремясь лишь к утонченной фотографии и более или менее подлинной экзотической атмосфере. Прогресс техники кино вскоре сделал доступными для всех его открытия и технические новинки. Сейчас его фильмы смотрятся как тщательно записанные на пленку мелодрамы, в которых играют хорошие актеры. Художественный крах этого режиссера вызван полным отсутствием мужества н критического подхода. Поэтому он и превратился в покорную шестеренку большого механизма, а не в истинного творца. Тамар Лэйн прав, упрекая это «дитя, избалованное успехом», на руки которому сдали все козыри, но он не рискнул вывести американский супербоевик за пределы коммерческих шор, даже если рассматривать его полуотставку во Франции как некоторую несовместимость с общеголливудскими настроениями…

Открытие фильма «Чудотворец» — Лон Чани — оставался крупнейшим американским актером до самой смерти, последовавшей 26 августа 1930 года. Его родители, по словам биографов, были глухонемыми, и поэтому он с раннего детства освоил искусство пантомимы. Он выступал в мюзик-холлах уже ребенком (он родился в 1883 году), а дебютировал в кино в 1912 году, но играл мелкие роли до появления в фильме Джорджа Лона Такера. Он снялся в нескольких фильмах М. Турнера («Победа» — «Victory», «Остров сокровищ», «Пока Париж спит»— «While Paris Sleeps»), появился вместе с Джекки Куганом в «Оливере Твисте» Фрэнка Ллойда; играл Квазимодо в супербоевике фирмы «Юнивэрсл» «Горбун собора Парижской богоматери» («The Hunch-back of Notre-Dame», 1923, режиссер Уоллес Уорсли), затем для Карла Леммле играл в «Призраке из Оперы» («The Phantom of the Op'era», 1924, режиссер Руперт Джулиан). Чани специализировался на исполнении ролей чудовищ или увечных — то с обезображенным лицом, то с горбом, то без ног. В 1925 году «человек с тысячью лиц», как его называли в рекламе, перешел из «Юнивэрсл» в «МГМ» и снимался у Шёстрёма, Кристенсена, Уильяма Ная и особенно часто — у специалиста по «фильмам ужасов» Тода Браунинга.

Тод Браунинг родился в Луисвилле (Кентукки) в 1882 году. В возрасте шестнадцати лет он пришел из мюзик-холла, где специализировался на всевозможных гримасах, к Гриффиту, чтобы сниматься в качестве комика, а затем стал его ассистентом на картине «Нетерпимость».

Свой первый фильм он сделал в 1917 году для «Трайэнгл», а между 1919 и 1923 годами Браунинг отснял «целую серию картин для «Юнивэрсл», где звездой номер один выступала Присцилла Дин, создавшая себе репутацию женщины-апаша» [146] . В двух из этих фильмов, «Злобная дорогуша» («The Wicked Darling», 1919) и «Вне закона» («Outside the Law», 1921), он впервые снял Лона Чани, а затем вновь встретился с ним в «Нечестивой троице» («The Unholy Three», 1925).

«Трое загримированных преступников — карлик (Харри Ирлз) — под мальчика, чревовещатель, «профессор Эхо» (Лон Чани) — под старую даму, великан (Виктор Мaк-Лаглен) — под благонамеренного гражданина, занимаются грабежами. Великан и карлик, застигнутые на месте преступления случайным прохожим, убивают свидетеля. По просьбе сообщницы (Мэй Баш) профессор открывает суду правду, и судьи оправдывают его. Убийц душит обезьяна».

Талант Чани лучше сочетался с фантастично-барочной изобретательностью Тода Браунинга, находившегося под явным влиянием немецкой школы, чем с талантом Шёстрёма. «Нечестивая троица» был прекрасным фантастическим фильмом с немалой долей юмора, особенно в сценах, когда торговка попугаями (переодетый чревовещатель Лон Чани) говорит за них.

Затем вышла картина «Черный дрозд» («The Black-bird», 1926). В ней Лон Чани сыграл двойную роль, похожую на роль мнимого калеки в «Чудотворце».

«Ради любви красивой девушки (Рене Адоре) некий бандит (Лон Чани) вступает в борьбу с джентльменом, подозреваемым в грабежах (Оуэн Мур), который раскаивается в содеянном и в финале женится на красавице».

Лон Чани великолепно сыграл роль апаша и калеки. И в этом ему помогла необычная атмосфера фильма Тода Браунинга, действие которого разворачивалось в мрачном Уайтчепле. В тот же год Лон сыграл Джо-сингапурцa, кривого содержателя дальневосточного борделя.