— Мэри Кавалерьянц и Микхаил Боярски, — коверкая русское имя, провозгласил он.

Марго, едва не упавшая со стула от хохота, взглянула на Мэри и по губам прочитала слово «идиот», обращенное к Алексу. Тот шутливо поклонился и подал ей руку, чтобы помочь сойти со сцены. Они вернулись на свои места, и Мэри прошипела, перегибаясь через Марго:

— А что так скромно? Чего не назвался каким-нибудь Дональдом Даком — им это ближе?

Алекс улыбнулся невозмутимо:

— Меня мой псевдоним вполне устраивает. А ты в следующий раз перед тем, как кричать, кто ты, сто раз подумай — вдруг кто лишний это услышит. И не смей называть меня идиотом даже в шутку.

— Слушаюсь, господин мушкетер! — фыркнула Мэри.

После концерта в фойе к ним вдруг подошла молодая женщина в бордовом платье и заговорила по-немецки, обращаясь к Мэри. Та перевела беспомощный взгляд на Марго, но та не говорила и не понимала этого языка, и Алекс, от души насладившись картиной поверженной Мэри, снисходительно перевел:

— Мадам спрашивает, не желала бы ты преподавать в ее школе танцев.

— Скажите мадам, что я не танцую аргентинское танго и прочие изыски. Я — чемпионка России по «десятке», господин переводчик. Это — десять танцев классической программы спортивного направления.

Алекс быстро заговорил по-немецки, а Марго, дернув Мэри за рукав, зашипела:

— Ну, и чего ломаешься, как мятный пряник? Тетка дело предлагает — будешь любимым делом заниматься, все развлечение!

— Не хочу, — отрезала Мэри и, вырвав ладонь, отошла в сторону, как будто разговор ее не касался.

Марго только рукой махнула, понимая, что спорить и убеждать бесполезно. Алекс подошел к ней и спросил:

— И чем наша звезда недовольна на этот раз?

— Ой, отстань от нее! Она просто невыносимая сделалась, депрессия, что ли?

— По-моему, она слишком много пьет, и если так продолжится, ее депрессия будет носить уже другое название, — хмыкнул он, — поехали домой, хватит с меня на сегодня выступлений.

То, что они увидели в доме, повергло всех троих в шок. Все оказалось перевернуто вверх дном, как будто в дом попал снаряд. Вещи во всех комнатах валялись на полу, ящики выдвинуты, шкафы открыты, а из цветочных горшков в кухне даже высыпана земля, покрывшая кафельную плитку ровным слоем.

— Это что еще? — выдохнула Марго, пришедшая в себя первой.

— Погром, — тихо отозвалась Мэри, присев на корточки и поднимая с пола в гостиной ноты, небрежно сброшенные кем-то на пол. — Знать бы еще, в чью честь…

— Вариантов немного, да, Мэ-ри?

Алекс забрал у нее ноты и аккуратной стопкой вернул на крышку рояля.

— Я не думаю… он не нашел бы… — пробормотала она, поежившись.

— Ну, значит, твоей вины нет, спи спокойно, — ровным тоном отозвался он, и от Марго не укрылось, что за этим спокойствием Алекс явно пытается что-то скрыть.

Ночью она не выдержала и пошла в комнату Алекса. Стучать не стала — знала, что не спит, все-таки они прожили вместе год, будучи женатыми, и она успела понять, что ситуации вроде сегодняшней лишают его сна. Так и было — он полусидел в постели, сложив руки поверх одеяла, и смотрел в стену.

— Что ты хочешь, Марго? — спросил, не поворачивая головы, и она, заперев дверь, подошла к кровати и села на край.

— Поговорить.

— Ну, поговори.

— У тебя неприятности?

— А у тебя их нет? — улыбнулся он, отвлекшись, наконец, от созерцания обоев.

— У меня — нет. Скажи, ты действительно не считаешь, что этот… погром мог быть связан с мужем Мэри?

— Действительно не считаю. Сама посуди — откуда Косте знать, куда и с кем улизнула из Москвы его обожаемая супруга?

— Тогда я права, и это твои проблемы, — констатировала Марго со вздохом и осторожно взяла руку Алекса в свои.

Ей всегда нравились его руки с гибкими пальцами пианиста, и всякий раз делалось не по себе оттого, что эти самые музыкальные руки с легкостью сжимали приклад и нажимали на спусковой крючок снайперской винтовки. Марго отлично знала, чем, помимо музыки и собственного бизнеса, занимается ее бывший муж. Собственно, именно это и стало во многом причиной их разрыва. Марго не смогла выносить его постоянных отлучек, его возвращений, во время которых от Алекса в буквальном смысле пахло смертью, его измен… Она просто не смогла с этим жить, хотя очень его любила. Он был ее первым мужчиной, самым ярким пятном в ее жизни… Их отношения тянулись уже много лет, сопровождаясь вспышками то нежности, то невыносимой ненависти друг к другу, однако Алекс всегда был готов прийти на помощь Марго, что нередко и делал. Вот как теперь — они с Мэри жили в его доме как раз потому, что обеим в России грозила серьезная опасность.

Марго поглаживала пальцы Алекса и ждала, скажет ли он еще что-то, кроме того, что уже сказал.

— Марго, мы ведь договаривались, что ты никогда больше не станешь лезть туда, куда тебе не нужно. Именно из-за этого у нас с тобой вышла первая размолвка — да? Ты ведь помнишь?

Еще бы ей не помнить! Она нашла в тайнике несколько паспортов с его фотографией, но разными именами и национальностями. Как до этого нашла и упакованную в футляр снайперскую винтовку…

Он так разозлился тогда, что запер ее в подвале дома на долгий срок, но, именно сидя там, Марго вдруг с новой силой потянулась к мужу. Наверное, это было самое романтичное время в их совместной жизни.