Удивительно, но весь ХХ век советские издательства предпочитали печатать сказки по отдельности безо всяких там альманахов – адаптированные, часто просто пересказанные тексты сказок, вырванных из общего контекста книг, произвольно начиная и кончая их там, где редакторам казалось удобнее. Иногда, чтобы напечатать сказку отдельно, приходилось «склеивать» гауфовский текст, потому что в книге история рассказывалась с продолжениями. Так случилось, например, с «Холодным сердцем» – самой потрясающей, философски-завораживающей и даже пугающей, словно волшебный триллер, сказкой Гауфа. Почему так происходило – трудно сказать. Может, потому, что хотелось убрать эту самую завороженность и мистику. Ведь они возникали часто оттого, что единый сюжет перемежался новыми рассказами, возникали философские наслоения. А если все это изъять и предъявить читателям один голый сюжет – все будет куда проще и понятнее. Ведь все редакторы сетовали на слишком уж усложненную композицию альманахов.

Может, и правда композиции так усложнены, что читать сказки лучше по отдельности? Действительно, Гауф строит свои циклы по принципу матрешки – начинается одна история, из нее вырастает другая. А внутри той, другой, – третья и т. д. Кажется, что сказки никогда не кончатся. Мир множится. Действие происходит в разное время в разных местах – в городах, пустынях, деревнях, на озерах и на море. Но все прекрасно понимают – это условности. Не важно, что, где и когда происходит. Важны фантазия, воображение, полет мысли – то, что и должно давать человеку настоящее искусство. Еще важна непредсказуемость результата – тогда ум читателя предложит какой-то свой финал рассказа, может, даже и не предусмотренный автором. Вот как объясняет все это сам автор устами своих героев:

К. Оффердингер. Иллюстрация к сказке «Холодное сердце»

«Я никогда не задумывался… над тем, в чем, собственно, кроется очарование этих историй. Ум человеческий еще легче и подвижней воды, принимающей любую форму и постепенно проникающей в самые плотные предметы… Он легок и волен, как воздух, и, как воздух, делается тем легче и чище, чем выше от земли он парит. Поэтому в каждом человеке живет стремление вознестись над повседневностью и легче и вольнее витать в горных сферах, хотя бы во сне… Внимая… вымыслу, придуманному другим, вы сами творили вместе с ним… сказка становится для вас явью, или, если угодно, явь становится сказкой…»

В предисловии к циклу «Караван» Гауф, вслед за своим писателем-учителем (именно так он называл Гофмана), утверждает, что мрачный бюргерский практицизм всячески стремится изгнать сказку из нашей жизни. И потому, чтобы сказка смогла дойти до своих читателей, ему пришлось нарядить ее в завлекательные одежды модного жанра альманаха.

Первый «Альманах сказок на 1826 год» (внимание – он был издан в 1825 году) рассказывает о путешествии каравана через пустыню (вот он – аромат таинственного Востока!). На привалах, чтобы скоротать время, путешественники по очереди рассказывают волшебные истории. Так возникают сказки, которые по отдельности все мы, конечно, читали. Среди них – истории о калифе-аисте и Маленьком Муке.

Берталь. Иллюстрация к сказке «Маленький Мук»

О, эта несравненная волшебная страна с красочными одеждами, восточной витиеватостью речи! Конечно, сразу вспоминаются сказки «Тысяча и одна ночь» с их композиционной затейливостью. Но циклическое построение Гауфа – это не просто заимствование. Это бесконечно мозаичное авторское видение, когда за одной окончившейся сказкой возникает другая – и нет конца этому миру сказочных фантазий, как нет конца красоте мира реального.

Второй цикл – «Альманах сказок на 1827 год» – (издан в 1826 году) начинается с рассказа о жизни и странствиях великодушного Александрийского шейха, который решил отпустить на свободу своих невольников. В награду они должны рассказать ему каждый по интересной истории. Куда уж интереснее – именно в этом сборнике оказывается знаменитый, полный тонкой мистики «Карлик Нос».

Колдовство, магия, превращения – любимые темы творчества Гауфа, и не только в сказках, но и в новеллах, эссе. Даже мемуары «Фантасмагории в бременском винном погребке» полны магии. Специалисты называют ее «зеленой». Это магия мира растений. Недаром в винном погребке встречаются неунывающий толстый озорник Вакх, повелитель виноградной лозы, и Почтенная Девица Роза – фея самой большой бочки вина в подвале.

В «Калифе-аисте» речь идет о коричневой магии – магии животного мира. В «Маленьком Муке» и «Карлике Носе» – о черной, связанной с кладоискательством и травяной магиях. А вот в «Рассказе о корабле привидений» или «Рассказе об отрубленной руке» (оба – из «Каравана») преобладает всем известная «магия» страшилок. Помните: «Где-то в черном-черном городе…»? Кажется, все виды колдовства известны Гауфу. Удивительно другое – в отличие от сумрачных «несчастных» романтиков, счастливчика Вильгельма никакое колдовство не бросает в дрожь. Веселый и удачливый, он с любой магией был на «ты». Вероятно, потому, что неискоренимо верил в победу Добра. Хотя и понимал, что люди, в том числе и его герои, существа не такие уж и стойкие, и зло частенько находит пути в их души. Но вот поучительно – молодой сказочник словно не верит, что зло навсегда обоснуется в душе даже самого большого злодея и скряги, как жестокий Питер Мунк, променявший даже свою возлюбленную на золотые сокровища («Холодное сердце»). Отчего так? Кто знает… Может, Гауф был слишком счастлив и беспечен в собственной жизни и потому думал, что все всегда заканчивается хорошо. Ведь даже переступивший через волшебный запрет калиф, в наказание за ослушание оказавшийся в теле аиста, не унывает и верит, что сумеет вернуть себе человеческий облик и снова стать халифом Багдада. А может, Гауф с напором молодости думал, что злодеи исправятся, ведь в самом отдаленном уголке их души все еще остается божественная искра Доброты? Ведь именно полюбив девушку, превращенную в гусыню Мими, Карлик Нос сумел добраться до волшебника Веттербока, который и смог помочь ему. И даже жестокий Питер Мунк, согласившийся ради наживы поменять свое теплое сердце на холодный камень, осознал весь ужас происходящего.

Берталь. Иллюстрация к сказке «Карлик Нос»

Да, люди слабы, говорит Гауф, да, они поддаются искушениям, но они не безнадежны. А сказочник – тот, кто может дать надежду. Особенно в сказках, которые автор рассказывает под Рождество – главный праздник года. В то время, когда смягчаются сердца. Гауф искренне верил в это, как потом будет верить и писать о рождественском милосердии другой великий писатель – Чарлз Диккенс.