Тогда же некоторые купцы из Бостона установили торговые контакты с Ля Туром, который сам активно занимался пушным промыслом и был заинтересован в сбыте имевшихся у него мехов, а кроме того располагал хорошо налаженными связями с индейцами. Главными коммерческими партнерами Ля Тура в этот период были Эдвард Гиббоне и Томас Хокинс.

Однако находившийся в очень непростом положении Ля Тур стремился развивать не только торговые, но и политические контакты с Новой Англией. В ноябре 1641 г. в Бостон прибыл его помощник гугенот из Ля-Рошели Николя Гарго. У него не было никаких бумаг, подписанных Ля Туром, но он привез письмо командира пограничного английского форта Пемакид (на территории штата Мэн) Эйбрехэма Шёрта, который был лично знаком с Ля Туром и подтвердил, что Ля Рошетт действительно является его представителем.

В столице Новой Англии посланец Ля Тура, которому, кстати, был оказан весьма теплый прием, предложил заключить договор между Массачусетсом и Акадией (т. е. фактически владениями Ля Тура), который состоял бы из трех пунктов. Согласно первому, торговля между двумя колониями должна была вестись свободно, без пошлин и без каких-либо иных ограничений; второй предполагал оказание англичанами помощи Ля Туру в захвате фактории на Пенобскоте, контролировавшейся д'Онэ; третий касался возможности для Акадии получать необходимые ей английские товары от торговцев Массачусетса. [434] Однако бостонские власти отказались от заключения какого-либо договора военно-политического характера, формально сославшись на то, что у Ля Рошетта нет для этого официальных полномочий, хотя заявили о своей готовности заключить торговое соглашение с Ля Туром. [435] Такое соглашение было им, безусловно, выгодно, причем в гораздо большей степени, чем французам.

Хотя данный проект не был реализован, для нас он представляет большой интерес как пример отношения колониальных лидеров к окружавшим их реалиям. Ля Тур (в тот момент еще отнюдь не порвавший с Францией) предлагал своим соседям заключить договор, условия которого шли вразрез с рядом фундаментальных принципов колониальной и внешнеэкономической политики французского абсолютизма!

В октябре 1642 г. в Новую Англию прибыл новый представитель Ля Тура. Это был Жак Летан — один из ближайших помощников и соратников. При себе он имел послание Ля Тура, адресованное губернатору Уинтропу, и «полное комплиментов» английским властям. В письме Ля Тур открыто просил власти Массачусетса оказать ему помощь в борьбе против д'Онэ. [436]

В ходе визита, чтобы привлечь симпатии бостонцев, Летан и прибывшие с ним французы посещали протестантские богослужения и вели долгие почтительные беседы со старейшинами колонии, пытавшимися растолковать им основы пуританского вероучения. Однако власти Новой Англии и на сей раз решили не вмешиваться в конфликт, происходивший в Акадии, и ответили вежливым отказом. Правда, пребывание Летана и его людей в Бостоне все равно принесло большую пользу Ля Туру. За время своего визита они смогли продать привезенные ими с собой меха и закупить товары, жизненно необходимые их патрону, в том числе оружие и боеприпасы.

Как видим, Массачусетс поначалу занял достаточно осторожную позицию, предпочитая не вмешиваться в конфликт Ля Тура и д'Онэ. В то же время смута в Акадии была, безусловно, на руку англо-американцам. Она осложняла положение соседней колонии, поглощая силы обоих соперников, и позволяла жителям английских колоний бесконтрольно эксплуатировать природные ресурсы Акадии.

Весной 1643 г. ситуация в Акадии обострилась. Д'Онэ, получив наконец из Франции подкрепления, блокировал форт Сен-Жан. Однако Ля Туру удалось выскользнуть из своей осажденной цитадели и добраться до корабля, на котором он тотчас же отправился в столицу Новой Англии.

Появление Ля Тура в Бостоне произошло весьма эффектно. 12/22 июня 1643 г. в бостонскую гавань вошел большой вооруженный корабль под французским флагом. На подходе к городу люди Ля Тура заметили лодку, в которой находилась женщина с детьми. Один из спутников Ля Тура, ранее бывавший в Бостоне, узнал в ней жену Эдварда Гиббонса. Ля Тур решил засвидетельствовать ей свое почтение и приказал спустить шлюпку. Увидев приближающихся к ней вооруженных незнакомцев, миссис Гиббоне перепугалась и поспешила к берегу, где попала прямо в губернаторский сад. Вслед за ней причалила шлюпка Ля Тура, и губернатор Массачусетса Джон Уинтроп (рис. 8), прогуливавшийся там со своим семейством, неожиданно для себя столкнулся лицом к лицу с Шарлем де Сент-Этьеном де Ля Туром. Ля Тур, не мешкая, объявил Уинтропу, что его старинный враг д'Онэ хочет захватить его форт, и он прибыл умолять помочь ему вернуться в его владения. Очевидно, слегка ошеломленный Уинтроп ответил, что он не может сказать ничего определенного, до тех пор пока не посовещается с другими должностными лицами колонии, и предложил Ля Туру отправиться в город. [437]

Надо сказать, что внезапное появление Ля Тура в саду губернатора, а вооруженного иностранного судна — на бостонском рейде вызвало в столице Новой Англии очень сильную тревогу. Ее жители стали спешно вооружаться, чтобы идти па выручку губернатора, который, как они опасались, мог быть схвачен французами. Бостон, состоявший в то время из нескольких десятков домов, окружавших Дом собраний («Meeting House»), был совершенно не готов к обороне. Показательно, что когда корабль Ля Тура, проходя мимо бостонской цитадели, отсалютовал ей, там не нашлось никого, чтобы сделать ответный выстрел. Как достаточно самокритично писал Уинтроп: «…здесь Бог дал нам случай заметить нашу собственную слабость, так как если бы у Ля Тура были в отношении нас дурные намерения, то он имел для их осуществления такую возможность, какую, как мы надеемся, ни он, ни кто-либо другой не будет иметь когда-либо еще». [438]

На следующий день губернатор собрал заседание, на котором присутствовали высшие чиновники колонии и депутаты колониальной ассамблеи. Ля Тур предъявил им два письма: одно — от вице-адмирала Франции, второе — от агента Компании Новой Франции (Компании ста участников), где он именовался королевским наместником в Акадии. С точки зрения специалистов первый документ, скорее всего, был подлинным (очевидно, письмо было написано в тот момент, когда приказ об аресте Ля Тура еще не был издан, либо о нем еще не было известно чиновникам), а второй — поддельным. [439] После того как собравшиеся ознакомились с этими бумагами, Ля Тур обратился к ним с подчеркнуто скромной просьбой — помочь ему проникнуть в его собственный форт.