— А можно я это заберу? — Голос князя слегка дрогнул. — Ненадолго, только чтобы сделать пару эскизов… ну… и изучить. Такие зубы… А челюсти — просто с ума сойти! И этот оскал — до сих пор чувствуешь ненависть и неукротимую жажду крови!

— Берите, — великодушно разрешил «коршун», и его напарник, сразу прогнав всех любопытных, сложил головы вместе с мешком у изножья кровати. — Сегодня мы, с вашего позволения, отдохнем, а потом продолжим разведку и зачистку. Подозреваем, что волкопсов тут несколько стай. Они зимой сбились в одну, а теперь разделились. Так что приходится выслеживать их чуть ли не поодиночке. Кроме того, в чаще мы обнаружили овраги. Это отличное место для логова выря. Лес тоже стоит как следует проверить. Но как только основная причина — волкопсы — будет устранена и мы проверим, насколько чиста местность, обещаем: в тот же день и час займемся оборотнем!

— Кем-кем? — Я не поверила своим ушам. Никогда бы не подумала, что это правда!

— А вы не знали? — Госпожа Мариша посмотрела так, будто я с луны свалилась.

— Откуда? Мне милсдарыня Агнеша кое-что рассказала, но я думала, что это просто детские фантазии, не больше. Будто бы она что-то слышала…

— Ну раз вы ничего не знаете… Вечерком я расскажу кое-что! — пообещала женщина.

В день приезда «ястребов» я после ставшего уже традиционным ужина с князем спустилась в людскую. Госпожа Мариша хлопотала, готовя ужин для слуг, но, завидев меня, бросила все дела и оттащила в уголок, чтобы без помех поболтать.

…В общем, в окрестных лесах, бывало, попадались оборотни — не зря же тут всего несколько часов хорошей скачки до ближайшего Орлиного Гнезда! И хотя Пустополье звалось таковым, его с трех сторон окружали леса. И в этих лесах были не только княжеские охотничьи угодья — сказывали, что и короли иной раз наезжали сюда, чтобы погостить и в гостях погонять дичь! В войну эти леса тоже сыграли свою роль — отряды гайдуков старого пана Доброуша скрывались там. Враг пытался их оттуда выкурить — да куда там! Это ж надо было все бросать и заниматься только поисками небольшого, но весьма злобного отряда любителей нападать исподтишка!

Сам князь Доброуш, кстати, ушел с большей частью дружины на войну, откликнувшись на призыв короля. Он и милсдарь Генрих воевали вместе, но с войны вернулся только один из них.

— А кто он такой, этот милсдарь Хаш? — спросила я.

— Да как сказать… Он был другом и побратимом прежнего князя. Они выросли вместе. Их даже братьями одно время считали — настолько они были неразлучны. Одно могу сказать — не простой это человек. Вижу, он тебя невзлюбил за что-то? Это плохо. Витолд его любит и во всем слушается. Он ему как второй отец — сам-то Доброуш не больно интересовался сыном.

Нелюдимом он был, князь Доброуш. Первая его жена умерла быстро — ее и не видел почти никто после приезда молодой княгини в замок. Вскоре после свадьбы Доброуш Пустопольский заточил супругу в башню за какую-то провинность и не выпускал до самой смерти. То есть однажды вынес он ее тело, завернутое в простыню вместо савана, из комнат наверху, самолично уложил в гроб и не велел никому подходить. Некоторое время погоревал, а после женился снова. Со второй женой случилась та же история — только она прожила всего несколько месяцев. Повезло только с третьей — четыре года была в замке княгиня, которая не сидела взаперти, а управляла хозяйством. Она-то и родила юного Витолда, а угасла все равно как-то странно. Опять — уже в третий раз — из супружеской спальни вынесли завернутое в простыню тело. Только на сей раз кто-то из слуг видел, как сквозь ткань проступали кровавые пятна. Маленькому Витолду тогда было около двух лет. Его в день похорон матери отправили к милсдарю Генриху на воспитание.

После этого старый Доброуш, казалось, совсем одичал. Он как тень бродил по пустому замку, часто запирался в своих покоях и не отзывался на стук. Слуги боялись, как бы он не наложил на себя руки. Он либо злился на всех и срывал злобу на первом встречном, либо рыдал как дитя за закрытыми дверями. Сам управляющий — отец нынешнего — послал гонца к милсдарю Хашу. Тот приехал — привез жену, сыновей и уже подросшего Витолда.

— Сыновей? Неужели у Тодора есть братья?

— А как же! Трое их было — Тодор, Янек и Мирчо. Двух милсдарь Хаш потерял, и обоих не на войне. И Мирчо, и Янек — оба сложили головы в замке.

— Когда? — на ум пришла пани Бедвира. Судя по ее наряду и уборам, она была вдовой. Кто из покойных братьев являлся ее супругом?

— Янек еще до войны погиб, он самым старшим был. Мечтал о войне какой-нибудь, чтоб отличиться и принести своему роду славу и богатство. Как же — надежда и опора всего семейства! А погиб глупо и страшно.

— Как?

— Оборотень его разорвал.

Сказано это было так обыденно, что я своим ушам не поверила.

— Так про оборотня — все это правда?

— Да как же! Многие об этом знают! А ты разве ничего не слышала?

То, что в Пустополье время от времени творились странные дела, знали многие. Я жила у Яницы уединенно, почти ни с кем не общалась, кроме самой целительницы, двух-трех бывших ветеранов в таверне «Кровавая Мари» и пациентов, но и до меня доходили слухи. Правда, в основном они касались дел давно минувших дней — про то, что происходило после войны, разговоров было мало. Вспоминали в основном чудовищ, которые охотились на людей. Вот уж не думала, что все эти городские сплетни имеют какое-то отношение к семье Хаш и правящей династии, если уж на то пошло.