— Нам уйти? — попятился Витолд. — Или можно взглянуть на нее?

— Пожалуйста!

Мы подошли. Девочка лежала в постели, до подбородка закутанная в одеяло. На волосы ей надели теплый чепчик. В камине жарко горел огонь, а окна плотно прикрыли, чтобы не выпускать тепло. Меня поразило, насколько девчушка бледна — лицо ее было белее мела, под глазами залегли синие тени, и только два пятна лихорадочного румянца цвели на щеках. На висках выступили капельки пота.

Наклонившись, Витолд тихо провел рукой по голове сестренки.

— Она поправится?

— Да. Сейчас ей нужен только покой. Девочка выспится, отдохнет — и все будет хорошо. Я приготовлю еще лекарство, — добавил целитель, обращаясь к госпоже Марише. — Как только она проснется, надо будет давать его каждый час по чайной ложке, разводя вином… Может быть, вам тоже что-то приготовить? Успокоительное? — Мастер Лелуш осторожно коснулся плеча князя. — Вы выглядите таким усталым, хотя время еще не подошло…

— Не надо, — тот покачал головой. — Главное, чтобы с Агнешкой все было в порядке. Позаботьтесь об этом!

— И все-таки я бы сделал немного настойки, — упрямо произнес старик. — Я понимаю, это не слишком приятно, но… сильный стресс, который вы испытали, ваше сиятельство, может спровоцировать наступление…

— Тш-ш, — резко прервал его Витолд. — Делайте, что хотите, но сейчас я не желаю об этом говорить. И даже думать не могу, пока моя сестра не поправится!

— Я сама буду ухаживать за нею. — Пани Эльбета подошла и решительно потеснила госпожу Маришу. Та не осмелилась спорить.

Удостоверившись, что о девочке хорошо заботятся, мы покинули ее комнату. Долгий день, скачки и поиски завершились, можно было позволить себе несколько минут отдыха. Но непрошеные мысли не давали покоя. Что происходит? Что именно могли спровоцировать переживания? О какой настойке шла речь? Мне, конечно, все равно, я не стану вмешиваться в работу целителя, но простой здравый смысл подсказывал, что в питье легко можно подмешать яд.

Навстречу по лестнице, прыгая через три ступеньки, мчался Тодор Хаш. Как позже выяснилось, он приехал буквально вслед за нами, но задержался у отца, который и сообщил сыну о благополучном возвращении его нареченной невесты. На молодом рыцаре не было лица, в глазах плавала тревога.

— Витко! — выкрикнул он, задыхаясь, на бегу. — Скажи, что это правда! Скажи, что она жива!

— Она жива, — послушно повторил тот, останавливаясь.

— Ох! — подлетев, Тодор крепко обнял его. — Камень с души свалился! Если бы ты знал, как я себя ругал! Все на свете проклял! Мы успели в Пустополь как раз перед закрытием ворот и всю ночь мотались по улицам. Хотели сразу заглянуть в монастырь, но нас все время что-то останавливало. Знаешь, если бы она действительно была там, нам бы сообщили, разве нет? И потом, отсутствие вестей — добрые вести, так? Пусть бы она ничего не знала подольше…

Витолд только кивал в ответ на слова друга. Я скромно держалась в сторонке, чтобы не мешаться.

— Ты себе не представляешь, какого труда мне стоило вернуться в замок! — продолжал тем временем Тодор, волоча Витолда вниз по лестнице. — Я же поклялся, что не вернусь, пока не отыщу Агнешку. В голове не укладывалось, как я покажусь на глаза твоей матери… Мне стыдно…

Я помалкивала. Мне так хотелось спать, что сейчас даже про свои обязанности телохранителя думала с трудом и раздражением.

— А где ее нашли?

— В дубраве.

— Ого! И как это удалось?

— «Ястребы» взяли след. Одна знахарка в Уводье ворожила и указала примерное место. Мы поехали туда…

— Ого! Далеко она забралась! Вас всю ночь по лесам носило?

— Да. Спать очень хочется.

— Нам всем надо отдохнуть, — Тодор крепко стиснул плечи Витолда. — День был трудный, но сейчас все позади.

— Да, — опять сказал князь. — Все позади. Утром она проснется…

Он ошибся. Агнешка проспала весь день до вечера, всю ночь, и на следующий день так и не пришла в себя. Более того, у нее началась горячка. Ее кидало то в жар, то в холод. Вспотевшая, раскрасневшаяся, горячая, как печка, девочка металась по мокрым от пота простыням, клацала зубами и мелко дрожала от холода. Пани Эльбета молилась в изножье ее постели, время от времени вскакивая и кидаясь помогать госпоже Марише и мастеру Лелушу, который принес кое-какие свои травы и на маленьком тигле прямо в комнате больной готовил снадобья. Увеличивая суматоху, туда-сюда бестолково метались придворные дамы.

На нас с Витолдом и протиснувшегося следом Тодора Хаша не обращали внимания, пока одна из горничных, спешащая с поручением, не столкнулась с кавалеристом и не выронила миску с водой. В миске плавала губка, которой надо было обтереть больную девочку.

— Куда летишь?

— Ой, простите, ясный пан, — служанка залилась краской и кинулась вытирать мокрый камзол Тодора своим передником. — Великодушно простите!

— Ваше сиятельство? — Только тут посмотрел на нас старый целитель, до этого скрупулезно что-то отмеряя. — Вы пришли? Прошу прощения, но ваша настойка не готова.

— Оставьте это, — отмахнулся Витолд. — Я больше беспокоюсь о сестре. Как она?

— Боюсь, что улучшения пока нет. — Мастер Лелуш выглядел так, словно за сутки постарел лет на десять. — У нее жар…

— Девочка моя, — плакала княгиня.

— Такая молодая, такая хорошая, — вторила ей пани Бедвира. — О, это так ужасно!

Князь тихо подошел к постели, наклонился над сестрой, дотронувшись ладонью до ее щеки.

— Она вся горит!

— Да. Мы пытаемся сбить жар, даем ей укрепляющее питье, но пока все безрезультатно. Если девочка не придет в себя в течение трех дней…