Однако идея использовать раздутую пропагандистскую кампанию против основной силы оппозиции (т. е. КПРФ) высказывалась уже открыто. 16 декабря 1998 года Исполнительный секретарь СНГ Борис Березовский выступил за немедленный запрет Коммунистической партии России. «Компартия, вне всякого сомнения, должна быть вне закона, и чем быстрее, тем лучше», — заявил он журналистам. По его мнению, «русский нацизм по сравнению с немецким день и ночь. Русский значительно мощнее, значительно сильнее, окрашен во все азиатские цвета». Вместе с тем, как отметил Березовский, «идеологию запретить нельзя, но организацию, проповедующую антисемитизм как идеологию, запретить необходимо». Он считает, что «абсолютно беспочвенны» возражения по этому поводу правительства, в том числе и председателя правительства, «который утверждает, что нельзя запретить партию, имеющую большинство в парламенте». «Мы уже проходили это в Германии, когда рейхсканцлер фон Папен возражал точно так же против запрета нацистской национал-социалистической партии, ссылаясь на то, что она имеет большинство в рейхстаге», — сказал Березовский.

Однако свет клином на Госдуме не сошелся. Не получив поддержку Госдумы, 10 ноября 1998 года известные деятели российской культуры выступили с обращением по поводу антисемитских высказываний депутата Госдумы Альберта Макашова. В обращении осуждается позиция Госдумы, которая «публично поддержав антисемитские высказывания Макашова. опозорила Россию в глазах цивилизованного мира». Авторы послания обращаются к власти и политикам с призывом действовать «политическими средствами», не допустить разжигания «:уличных страстей до войны». Подписи под обращением поставили Белла Ахмадулина, Марк Захаров, Борис Мессерер и другие деятели культуры.

По мнению Николая Леонова: «Группа олигархов, в основном лица еврейской национальности, давила на все рычаги, чтобы из этого эпизода сотворить внутриполитический кризис, но общество уже не поддавалось давлению прессы. Костяк политического истеблишмента только пожимал плечами на требование запретить компартию, как бы желая сказать: «Куда это вас, ребята, занесло!» [355]

«После выступления генерала Макашова ряд политических и общественных деятелей (Гайдар, Чубайс, Березовский) выступили с предложением о законодательном запрете КПРФ..

Безусловно, предложения о запрете самой массовой партии, к тому же исходящие от политиков, пользующихся, мягко говоря, не слишком высокой поддержкой населения, способны лишь накалить ситуацию в стране» [356] .

Правоохранительная система, тем не менее, кое-как реагировала. 12 ноября 1998 года Московская городская прокуратура возбудила по факту выступлений ряда лиц, в том числе А. Макашова, на митингах 3–4 октября в столице уголовное дело по ст. 280 — за публичные призывы к насильственному изменению государственного конституционного строя, сообщил директор ФСБ Владимир Путин.

Дело вело Московское управление ФСБ. По словам Путина, ФСБ после обобщения информации намерена была обратиться в Генпрокуратуру с просьбой возбудить в отношении Альберта Макашова уголовное дело также по ст. 282 — разжигание межнациональной розни. «ФСБ намерена поставить вопрос перед Генпрокуратурой, чтобы она обратилась в Госдуму с просьбой снять с Макашова депутатскую неприкосновенность».

Вместе с тем, некоторые отмечали неадекватную реакцию властей. «.Откровенно русофобские взгляды изложил в своем интервью бывший заместитель Чубайса Альфред Кох, который уничижительно отзывался о недоразвитых русских, о России как стране, обреченной на гибель, и предлагал дивизии НАТО обеспечить ядерное разоружение России» [357] . Естественно, что в отношении Коха ни ФСБ РФ, ни Генеральная прокуратура уголовного дела не возбуждала.

Тем не менее макашовский скандал подогревали. 2 декабря 1998 года Кобзон вспомнил об антисемитских высказываниях своего коллеги Альберта Макашова и заявил, что до тех пор, пока они не будут должным образом осуждены, а пока такого осуждения, по его мнению, не произошло, он не может находиться в одном зале с «антисемитом Макашовым».

Впрочем, что там отставной генерал. Кое-что говорил и отставной прокурорский работник. 15 декабря 1998 года Председатель комитета нижней палаты парламента по безопасности В. Илюхин заявил в Госдуме о том, что последствия «крупномасштабного геноцида российского народа» были меньше, если бы Б. Ельцин окружил себя «представителями коренных народностей» страны, а не «одной еврейской нации».

«Эти слова, конечно же, вызвали переполох в демократических СМИ и в Кремле (но что интересно: никто из тех, кто «возмутился», не попытался опровергнуть сказанное Илюхиным). Его тут же, как и Макашова, обозвали антисемитом, хотя слова его не содержали никакой отрицательной характеристики евреев» [358] .

16 декабря 1998 года представители высших органов исполнительной власти не были намерены оставлять без последствий антисемитские высказывания депутата Госдумы от КПРФ Виктора Илюхина. На высказывания Илюхина негативно отреагировали первый вице-премьер России Юрий Маслюков, министр юстиции РФ Павел Крашенинников и министр внутренних дел России Сергей Степашин, который считал, что Дума должна жестко пресекать проявления антисемитизма, иначе она себя дискредитирует.

К вышеприведенным высказываниям членов фракции компартии упорно пытались пристегнуть всю КПРФ. 18 декабря 1998 года министр юстиции РФ Павел Крашенинников сообщил, что Минюст направил в КПРФ запрос о недавних высказываниях депутата Госдумы Виктора Илюхина. Если КПРФ признает, что В. Илюхин выразил точку зрения всей партии, то будет рассмотрена возможность применения к ней предусмотренных законом мер — от предупреждения до ликвидации.

«Внезапно в эти дни в Москве было совершено еще одно провокационное действо. Невесть откуда появившаяся «дружина» организации, известной под названием «Русское национальное единство», руководимой скандально известным А. Баркашевым, демонстративно продефилировала по одному из московских бульваров. «Акция» состояла в том, что несколько десятков человек вяло прошагали на глазах у удивленных прохожих, выставляя напоказ свои нарукавные повязки с изображением видоизмененной свастики. Поразительно, что об этом каким-то тайным образом заранее узнали телевизионщики самой прозападной компании — «НТВ», возглавляемой Гусинским» [359] .