Возведенный на трон столь бесчестным образом, султан Осман II, казалось, с удвоенной энергией стал обретать самостоятельность и восстанавливать авторитет султанства. Он сместил великого визиря Кайсериели Халил-пашу, который в те месяцы, когда правил Мустафа, находился на восточных рубежах империи, где шли военные действия, и стал причиной того, что османская армия потерпела поражение от Сафавидов. За участие в возведении Мустафы на трон Осман сместил второго визиря, Софу («Верного») Мехмеда-пашу, и ограничил власть шейх-уль-ислама Эсада-эфенди. Право распределения должностей внутри духовной иерархии, прежде являвшееся прерогативой шейх-уль-ислама, было передано воспитателю Османа Омеру-эфенди, с которым молодой султан сохранил близкие отношения. Главный черный евнух Мустафа-ага уцелел после переворота, но вскоре был отправлен в ссылку в Египет, что с тех пор стало традиционным уделом для всех смещенных с должности главного черного евнуха. В изгнание его отправил новый назначенец Османа, бывший главный адмирал Гюзельке («Красивый») Али-паша, который в конце 1619 года получил пост великого визиря и оказывал на султана большее влияние, чем сам Мустафа-ага. В то время Омер-эфенди был отдален от двора и отправлен в Мекку. В столицу он вернулся в марте 1621 года, после того как Гюзельке Али-паша умер.

В 1618 году разразился охвативший всю Европу конфликт, позднее названный Тридцатилетней войной. Османская империя приняла участие в первом этапе этой войны, согласившись с доводами протестантского воеводы Трансильвании Габриеля Бетлена, призывавшего ее сыграть роль защитницы венгров и оградить их от посягательств католиков Габсбургов, но 8 ноября 1620 года армия протестантского короля Богемии Фредерика V была разбита в битве у Белой горы, неподалеку от Праги. Еще раньше, в том же году в Молдавию вошли войска из польской Украины (что было вторжением на территорию османского вассала), с целью оказать поддержку смещенному турками претенденту на пост воеводы. Хотя это противостояние закончилось поражением агрессора, весной следующего года султан Осман приказал произвести полную мобилизацию имперской армии. Нападение на Речь Посполитую давало возможность нанести удар по католической коалиции с другого направления. Некоторые комментаторы того времени считали основной причиной войны 1621 года продолжавшиеся набеги казаков на города и крепости, расположенные на берегах Черного моря. Руководящий принцип взаимоотношений между Османской империей и Речью Посполитой состоял в том, что каждая из сторон брала на себя обязательство держать под контролем своих несдержанных степных вассалов. Крымские татары и казаки Украины [30] были нужны своим сюзеренам в качестве вспомогательных войск, но им с трудом удавалось сдерживать этих буйных вассалов, готовых совершать набеги на всех подряд, лишь бы получить добычу. С тех пор как в 1596 году Мехмед III был вынужден лично присутствовать в сражении при Мезе-Керестеше, ни один султан не отправлялся на войну во главе своей армии. Осман не упустил возможности продемонстрировать, что султан все еще является монархом-воином. Опасаясь оставлять в Стамбуле вакуум власти, он принял меры предосторожности и перед отъездом убил своего брата Мехмеда, который был почти такого же возраста, как и он сам. В качестве мести за то неуважение, которое проявил к нему Осман, шейх-уль-ислам Эсад-эфенди отказался придать законность этому убийству, не дав фетву. Не сумев подчинить своей воле высочайший правовой авторитет страны, Осман попытался заручиться поддержкой со стороны тех, кто занимал более низкие ступени духовной иерархии. Все еще был жив его дядя, Мустафа I, и его младшие братья, находившиеся под опекой своей матери, Кёсем Султан.

Осман начал военную кампанию 1621 года в мае, то есть в традиционное для ведения войн время, но ему внушало беспокойство отсутствие воодушевления в его армии и все еще неблагоприятные погодные условия (минувшей зимой замерз даже Босфор и жители Стамбула могли переходить по льду с одного берега бухты Золотой Рог на другой). Османская армия потеряла много вьючных животных и снаряжения, когда двигалась по военной дороге на север, чтобы переправиться через Дунай по понтонному мосту возле Исаккеи. Было известно, что казаки присоединились к армии Речи Посполитой (на самом деле, они составляли по меньшей мере половину ее численности) и Кайсериели Халил-паша, который теперь занимал пост главного адмирала, остался охранять мост от возможного нападения казаков. Во главе с Османом, главные силы армии достигли верхнего течения Днестра, в районе крепости Хотин, принадлежавшей Молдавии до того, как за несколько лет до этого она уступила ее Речи Посполитой. Осада крепости продолжалась месяц, и ее защитники отразили шесть штурмов. Сначала Осман отказывался признать поражение, но было ясно, что со своими своенравными войсками он не сможет продолжить осаду зимой. В конце концов его убедили снять осаду и возвращаться домой. По условиям впоследствии заключенного мира стороны обязались положить конец набегам казаков на османские территории, а также татарским и молдавским вторжениям на земли Речи Посполитой. Кроме того, Речь Посполитая согласилась не вмешиваться в дела Османской Венгрии и таких вассальных государств, как Трансильвания, Молдавия и Валахия. Турки перешли к оборонительной стратегии, а Речь Посполитая уже не испытывала желания провоцировать их на продолжение военных действий.

Когда в январе 1622 года армия вернулась в Стамбул, ее позорное отступление от Хотина праздновали так, словно она одержала большую победу. Писцы султана Османа составили «победные реляции», подобные тем, которые обычно выпускались для того, чтобы объявить о победе Османской империи в войне, и сочинили литературные произведения, восхваляющие эту военную кампанию. Но неудача при Хотине до предела обострила отношения султана с его элитными полками и среди янычар, а также среди кавалеристов росло недовольство. Вскоре после своего возвращения с фронта султан Осман объявил о том, что он намерен совершить паломничество в Мекку и что он решил переправиться через Босфор и прибыть в Ускюдар лишь с небольшим отрядом своих войск. По причине отсутствия достоверных фактов, этот эпизод остается весьма туманным: без армии султаны крайне редко удалялись на большое расстояние от Стамбула. Обычно они выезжали на охоту, но ни один из них никогда не совершал паломничества. Люди из окружения Османа сочли, что это заявление является лишь прикрытием плана по замене своенравных янычар и кавалеристов из его личных полков рекрутами из крестьян и кочевников Малой Азии и еще более удаленных регионов. С конца шестнадцатого столетия, подразделения мушкетеров уже формировали из ополченцев, которые несли службу в отдаленных провинциях. Несомненно зная о надвигавшейся беде, шейх-уль-ислам Эсад-эфенди попытался уговорить его не покидать Стамбул, высказав мнение, что от султана не требуется совершать паломничество и что на самом деле ему следует оставаться на своем месте. Но его советы, как и советы великого визиря, а также Омера-эфенди, так и остались без внимания, и распространился слух, что Осман намерен сделать Каир новой столицей империи. 18 мая 1622 года, в тот день, когда султан Осман должен был отправиться в свое путешествие через всю Малую Азию, в столице вспыхнул бунт. Свидетелем последующих событий был Ибрагим из Печа, который описал их во всех леденящих душу подробностях. Когда собрались жители города, сообщает он, янычары и кавалеристы султана направились к Ипподрому, требуя головы великого визиря, главного черного евнуха Сулеймана-аги (преемника Мустафы-аги) и Омера-эфенди. Султана, который все еще находился во дворце, предупредили о серьезности положения, но он отказался пожертвовать своими советниками. Между тем дворцовая прислуга, которая сочувствовала бунтовщикам, открыла ворота, и хлынувшие во дворец войска принялись искать низложенного султана, Мустафу.

Один бывший янычар оставил весьма красочное описание подвигов шести из ворвавшихся во дворец солдат:

Солдаты бежали с Мустафой тем же самым маршрутом; великий визирь и главный черный евнух были изрублены на куски.

Находясь возле мечети Шехзаде, Ибрагим из Печа очень хорошо видел все происходившее и вскоре заметил, что огромная толпа скапливается вокруг кареты, которая привезла Мустафу и его мать туда, где находились казармы янычар, а оттуда к их мечети, где янычары признали его султаном. В расположенном за километр от этой мечети дворце, ничего не зная о том, что происходит, Осман производил новые назначения и надеялся на то, что с помощью золота он сможет склонить на свою сторону янычар. На следующий день новый главнокомандующий янычарами занимался подавлением беспорядков, но был убит. Такая же участь постигла и нового великого визиря. После этого сам Осман тайно направился в резиденцию главнокомандующего янычарами, надеясь найти там офицеров, подкупив которых, он мог бы получить поддержку. Но мятежники обнаружили Османа. Из своего окна Ибрагим видел, как они одели его в лохмотья, посадили на лошадь и доставили к мечети янычар.

Один знакомый Ибрагима, который присутствовал в этой мечети, рассказывал ему о том, как Осман умолял тех, кто захватил его в плен, понять, что они совершают ошибку, восстанавливая на троне Мустафу (который находился напротив места для молений и все время вставал, чтобы посмотреть, чем вызван шум на улице), но все было тщетно. Потом с петлей в руке появился зять Мустафы, Дауд-паша. Осман быстро все сообразил и напомнил собравшимся о том, что Дауд-паша несколько раз совершал преступления, которые заслуживали смертной казни, и что он проявил к нему снисходительность. К Дауду-паше присоединилась мать Мустафы, и только вмешательство знакомого Ибрагима не позволило применить петлю по ее прямому назначению. В тот же день Мустафа уже в качестве султана въехал во дворец, а Османа на простой тележке отвезли в крепость Едикуле, где и удушили. Одно ухо и нос Османа доставили матери Мустафы. Султан Осман был погребен у подножья могилы своего отца, султана Ахмеда, в уже переполненной династической усыпальнице возле «Голубой» мечети Ахмеда.

Янычар, который оставил волнующий рассказ об освобождении Мустафы из гарема, приложил много усилий, чтобы показать справедливость требований своих товарищей, и записал некоторые из их претензий. Во-первых, их крайне возмущало возвышение воспитателя султана Османа, Омера-эфенди, человека незнатного провинциального происхождения и поэтому чуждого янычарам. Однако главной причиной их мятежа было явное намерение Османа заменить их рекрутированными в Анатолии мушкетерами, а султанскую кавалерию — кавалеристами из Сирии и Египта. Они обвиняли главного черного евнуха Сулеймана-агу в том, что он настойчиво убеждал Османа в том, что это вполне выполнимый замысел. Прием на регулярную службу этих сформированных в провинциях войск, состоявших из людей, родившихся в мусульманских семьях, и превращение их в основу новой армии представляло большую угрозу тому положению, которое занимали элитные полки, но еще большим было нанесенное таким образом публичное оскорбление, указывали они, потому что это были те самые люди, которые прежде оказывали противодействие установленному порядку, поднимая мятежи, сотрясавшие империю в годы правления султана Ахмеда. Кроме того, военнослужащие элитных полков считали, что их недостаточно вознаградили за те усилия, которые они приложили во время Хотинской кампании; а по возвращении домой они подверглись унизительным дисциплинарным наказаниям со стороны офицеров, которые, переодевшись, бродили по улицам и, обнаружив пьяных или бесчинствующих солдат, отправляли их служить на суда, перевозившие строительный камень.