Байсары не знает, в чем он виноват.

Вот уж и овечьих он лишен отар, —

Как перенесет подобный он удар!

Уложив самцов рядами — к нару — нар, —

Перепись верблюдов начали мирзы.

Забрано в казну и золото его, —

Сразу Байсары лишается всего.

Сердце на куски расколото его.

Пастухов, подпасков также перечли,

Также поименно в перепись внесли.

Описав его добро, калмык

и

те

Направляются теперь к его юрте.

Старый Байсары хотел по простоте

О виновности своей задать вопрос, —

Слышит поношенья и слова угроз.

Вот что на чужбине терпит ныне он!

Кару за свою гордыню принял он.

Родина в беде желаннее стократ!

Если б с Алпамышем он ушел в Конграт!

Стонет Байсары и слез роняет град,

Горько пожалев о гордости своей.

Был и сам он знатен, был он так богат, —

Родину покинул — все пошло не в лад.

Э, раскаялся ты поздно, Байсары, —

Ты судьбой наказан грозной, Байсары!

Недруги кругом — и нет родных людей.

Вот он калмык

а

ми связан, как злодей,

Сколько терпит мук от вражеских плетей,

Но куда больней бич совести своей!

Калмык

и

нарочно горячат коней,

И над ним глумятся: «Эй, шагай быстрей!»

Гонят его пешим и камчами бьют,—

Привели в столицу — во дворец ведут,

Ставят перед шахом, записи сдают…

Грозен был в тот час калмыцкий шах Тайча.

Он на Байсары обрушил гнева гром,

Он его поверг в смертельный страх, крича:

Он обманут, мол, коварным стариком,

Байсары один, мол, виноват кругом,

С ним как с кровным он поступит, мол, врагом,

Он его предаст, мол, в руки палача,

Он его, мол, страшным мукам обречет,

Он теперь за все с ним учинит расчет, —

Голову ему, узбеку, отсечет,—

Он, мол, Байсары не приглашал сюда,

Байсары зачем пригнал свои стада?

Милость, мол, узбеку оказав тогда,

Он, мол, шах Тайча, ошибку совершил:

Байсары, мол, всех калмык

о

в удушил,

Он, мол, самых тучных пастбищ их лишил,

Их страну людей всех лучших он лишил.

Душу из такого старого сыча

Вытянет, мол, шах руками палача!

Это слово, мол, сказал не сгоряча, —

Слово, мол, свое исполнит шах Тайча…

Оборванный, избитый, связанный, стоит Байсары, голову опустив, перед шахом калмыцким, калмыками окруженный, несчастьем своим убитый. Вины своей он не знает и, хоть видит, что не оправдаться ему, — смотрит он в отчаяньи на шаха калмыцкого и такое слово униженно ему говорит:

— Пожелтел я весь, так скорбь моя сильна, —

Дела этого мне сущность не видна:

Шах, узнать позволь мне, в чем моя вина?

Не по-шахски, шах, со мной себя ведешь:

Скот мой отобрав, ты учинил грабеж.

Столько палачей за мной, несчастным, шлешь, —

Связанным и пешим по стране ведешь,

Старика камчой по голове ты бьешь!

Не подумал ты, что Байсары-узбек,

Будучи пришельцем, — все же человек.