Во-первых, бельгийцы видели, что большинство евреев, прибывших в Бельгию, гордятся и демонстрируют свое богатство.

Во вторых, и это одна из главных причин, с обострением обстановки в армию призывались мужчины-бельгийцы, а их семьи, естественно, жили в нужде. У многих из них, во всяком случае, появилась зависть, граничащая с ненавистью, уже хотя бы потому, что никого из евреев в армию не призывали, так как эти беглые не были бельгийскими гражданами.

Интересную деталь я узнал позже. Мне пояснили, что во многих странах, особенно в тех, где были преследования евреев, погромы, гонения, у них сложились особые привычки. Именно в связи с этим в традиции многих еврейских семей постепенно якобы входило стремление иметь при себе, а вернее, на себе как можно больше ценностей, которые могли бы спасти их в случае изгнания без права вывоза имущества, а следовательно, это грозило голодом.

Во всяком случае, было очень неприятно видеть, как в поездах, следовавших из Брюсселя в Антверпен, в вагонах 1-го класса восседали, да будет мне прощено подобное выражение, расфуфыренные и громко разговаривающие дамы, резко выделявшиеся своими нарядами и драгоценностями. Многие бельгийцы, видя все это, смотрели на этих богатых евреев косо, даже с ненавистью.

В этот приезд в Антверпен я уже заметил определенную настороженность, господствующую среди местных жителей. Самое же главное, мне казалось, заключалось во враждебности, постепенно усилившейся между валлонами и фламандцами.

Вернувшись в Брюссель, я поделился своими впечатлениями с ван дер Стегеном. В ответ на высказанное мною собственное впечатление я услышал подробный рассказ.

Оказывается, враждебность между разноязычными народами, населяющими Бельгию, существовала уже давно. Короли и правительства вынуждены были принимать меры для их примирения. В этих целях было принято решение об объявлении официальными государственными языками в Бельгии на равных основаниях французского и фламандского. Вот только после этого я обратил должное внимание на то, что в Брюсселе, в столице королевства, все уличные указатели, официальные объявления были на двух языках. Больше того, даже в трамваях остановки объявлялись последовательно на двух языках. Полицейские, большинство из обслуживающего персонала в гостиницах, служащие различных контор, а также персонал универмагов и магазинов, как правило, должны были владеть двумя языками.

Постепенно обстановка в стране становилась все более настороженной. Для нас, разведчиков, это предопределяло необходимость усиления конспирации в организации встреч с отдельными членами резидентуры, связистами и особенно с различными источниками. Настал день, когда мне предстояла встреча с дамой, с которой я поддерживал связь и иногда получал ценную информацию. Разумеется, я был уверен, что она не знает, с кем имеет дело. Но эта дама была вхожа в определенные круги, ее знали очень многие в Брюсселе, а поэтому хотелось «случайно» встретиться с ней на курорте в Остенде. Я не мог исключить возможности, что моя новая знакомая находится под соответствующим наблюдением, вызванным ее положением в обществе.

Я уже бывал в Остенде и, как указывал, использовал этот, являющийся наиболее населенным и посещаемым иностранными туристами и бельгийцами из материально обеспеченных кругов, курорт.

Мне были известны и другие курортные пункты на морском побережье Фландрии, в том числе Зебрюгге, Кнокке, Банкенберг и другие. Однако именно Остенде я использовал в моей нелегальной работе чаще, чем другие. К тому, что в Остенде съезжались иностранные туристы и просто иностранцы, живущие в Бельгии и приезжающие туда из самых различных стран, привыкли все, в том числе и полиция.

В Остенде было много различных больших и малых гостиниц, уютных многолюдных пляжей, а учитывая большое количество отдыхающих бельгийцев и иностранцев, различных туристов, – многочисленных ресторанов и баров, а также популярное в Бельгии казино.

Местные жители в основном были заняты в сфере обслуживания, которая была очень хорошо организована.

Как уже указывалось, во время первого моего пребывания в Остенде в дальнейшем я часто останавливался в самой благоустроенной и реномированной гостинице, в одном и том же номере, заранее бронируя его при необходимости, продиктованной условиями моей нелегальной работы. На этот раз мною было принято решение, в соответствии с которым дама – красивая, молодая, довольно обеспеченная, должна была остановиться именно здесь, а я использовал для своего пребывания другую, тоже хорошую, но гораздо меньшую гостиницу. С этой дамой мы должны были познакомиться «случайно» на пляже и даже несколько раз встречаться на танцах. Однако мы не должны были уединяться, а продолжать наши встречи на виду, с тем чтобы не вызывать ни у кого сомнений в нашей порядочности.

Гостиница, в которой я остановился на этот раз, была уютной, посетители хорошо обслуживались. Многие из них, возвращаясь с поздних ночных прогулок, с танцев, перед сном посещали расположенный на первом этаже бар. Естественно, что, «натанцевавшись», но расставшись с моей красивой партнершей после проводов в гостиницу, где она проживала, я, оставшись один, отправился в этот бар.

На этот раз я познакомился с уже немолодой барменшей, любезной и внимательной к посетителям. Этот бар я посещал часто и в дальнейшем, бывая в Остенде. В поздние часы барменшу часто подменял тоже привлекательный и очень любезный мужчина. И вот однажды, когда в зале было почти пусто, я разговорился с ним. Выяснилось, что по специальности он инженер. Много лет занимался строительством дорог. Значительную часть своей жизни провел в Конго, но работы там закончились, и ему пришлось вернуться на родину, в Бельгию. И здесь не удалось найти работу, а потому он оказался в числе многих безработных. Вот тогда его жена была вынуждена устроиться барменшей, а он стал ей помогать, часто подменяя по ночам. Это позволяло им сводить концы с концами и жить, во всяком случае, не голодая. Им не приходилось платить за квартиру, так как жили при гостинице, а кроме того, там и питались.

Я слышал и раньше, что Бельгия с 1908 г. имела колониальные владения в Конго. Муж барменши тоже говорил, что король Леопольд II разбогател благодаря владениям в Конго и, даже передав их в распоряжение королевской Бельгии, обеспечил большие доходы королевскому двору. В последнее время проведение ряда работ в Конго было прекращено, а это и вызвало безработицу среди работавших в колонии.

В дальнейшем в беседе со своим «учителем» я постарался проверить правильность того, что уже слышал о Конго и королевском дворе. Согласившись с тем, что Леопольд II действительно обогатился за счет Конго, мой собеседник дал по этому поводу целый ряд очень интересных уточнений и дополнений. В частности, он подчеркнул, что состояние королевской семьи этим не ограничилось. Хочу представить кое-что из услышанного.