Но вот мыс закончился. Пока непонятно, как мы будем возвращаться к нашему временному лагерю, там, где остались все наши вещи, еда и палатка. Навигатор сообщает нам, что отсюда напрямую всего триста метров, правда, еще столько же вверх, по вертикальным скалам! Контрольное время встречи с ребятами 22:00. Идти обратной дорогой нет никакого желания. Но впереди у нас маячил обрыв ледника где-то на полкилометра, и пройти это место можно только по пояс в воде, что при ее отрицательной температуре — не радость. Дальше тоже везде лед, а будет ли по нему подъем на плато, не видно за поворотом. Хочешь не хочешь, а придется идти обратно. Время поджимает, рация УКВ на холоде быстро садится. Возвращаемся тяжело, поминутно останавливаясь, чтобы перевести дух. Ноги уже нетвердо шагают по льду и камням. С трудом мы все-таки подходим к подъему на плато.

— Тебе ничего не кажется? — Саша беспокойно смотрит по сторонам. Я понял все сразу: со стороны лагеря вниз тянутся отпечатки четырех пар ботинок — наши следы. Но обратно нет ни одного. То есть наши ребята здесь назад не проходили! Разойтись на таком узком мысу просто невозможно, а Фершнер и Скоров должны были вернуться на несколько часов раньше нас Где искать и что делать, если ребят нет в лагере? Спутниковый телефон остался у них, и, если что-то не так, мы даже вызвать никого не сможем. Перекинув язык на другое плечо, пытаемся ускорить шаг. Где-то в глубине души я понимаю, что когда уже невмоготу, то нужно только представить, что тебе всего двадцать и все лучшее еще впереди. Но, честно говоря, на этот раз мне это слабо помогло. Когда наконец взобрались на плато, я, с трудом переводя дыхание, в упор посмотрел на Унтилу:

— Палыч, если я когда-нибудь раскрою рот, чтобы еще раз сюда поехать, пристрели меня немедленно!

Теперь я могу признать, что тогда сказал об этом почти без лукавства. Что уж там говорить, если такие серьезные полярные исследователи, как Роберт Пири, писали в своих полярных дневниках:«Игра кончена. Приходит к концу моя 16–летняя мечта. Я боролся изо всех сил. Думаю, что все мною сделанное, сделано хорошо. Но я не могу совершить невозможное». На следующий год Пири в четвертый (!) раз отправился завоевывать Северный полюс, но даже он не видел ничего зазорного в своей минутной слабости.

21:40. Все-таки уложившись в контрольное время, подходим к месту, где оставили вещи. Установленную палатку из-за тумана мы заметили только с десяти метров. С души отлегло. Откинулся полог, и появилась Андрюхина голова:

— Чайку?

— Лучше бы чего другого! Вы что, летать научились, где вы вышли?

— А там, наискосок, по скалке, — меня передернуло, я эту самую «скалку» видел. Такие отвесы не для моих увядающих нервов.

— Что-нибудь есть?

— He–а. Видимо, в шторма пляж перекрывается полностью. Если это так, то все давно уже съело море.

Делясь полученными впечатлениями, мы, как иваси в маринаде, забиваемся в маленькую палатку. Тут же гостеприимно зашумел маленький примус, заполняя все оставшееся свободное пространство густым теплым паром. Перекусываем вместе на скорую руку: усталость усталостью, а нужно выставлять охрану. За всю вахту согреться так и не удалось: при такой влажности одежда на теле сохнет неохотно. От ботинок пушистыми клубами поднимается облачко пара. Наконец вахта кончилась, и я залез в отсыревший, но уже нагретый спальник Какое счастье! Спокойной ночи, неспящая земля!

К утру температура воздуха понизилась до — 5° С. Грунт, в котором еще несколько часов назад по щиколотки вязли ноги, держал шаг не хуже городского асфальта. Дно палатки по краям надежно вмерзло во вчерашнюю хлябь. Газ мы использовали только на приготовление пищи — экономили единственный баллон. Неизвестно, когда рассеется туман, и совсем не факт, что за нами сегодня прилетит вертолет. Ночью к палатке приходил песец. Улучив момент, прокрался мимо охраны и умыкнул у нас, шельма, остатки вчерашнего ужина. Ну да ладно! Надеюсь, что он был искренне польщен нашими нехитрыми харчами.

09:45. Погода наладилась, прилетел вертолет и перебросил нас на мыс Калина. Мыс этот довольно широкий, за один заход его не прочешешь, поэтому мы попросили усиления, но его, конечно же, не прислали: у базового лагеря своей работы предостаточно. Природа все же сменила гнев на милость, и ветра совсем нет. На шапки ледников брызнуло золотом солнце, а температура поднялась до +10° С. Рука может совершенно нормально писать, а всего несколько часов назад на морозном ветру у меня выводились такие каракули, что мне самому было трудно их прочитать. Наша одежда и обувь постепенно просыхает, утверждая приятное чувство тепла и стабильности. Жизнь прекрасна!

Мыс Калина не упоминается в записках Альбанова, сюда Максимов со товарищи идти и не собирались, но в основательно плохую погоду этот мыс легко, особенно с мерцающего купола ледника, перепутать с мысом Краутера. Основательно помятый северами маленький отряд шел без карты, которая осталась у штурмана, от мыса к мысу, при наглухо закрытом льдами заливе Грея, в условиях плохой видимости. Ошибиться здесь было не мудрено!

Результаты нашей экспедиции этого года пока еще очень скромные. Но если район поиска оказывается пуст, приходится проделывать гораздо больше работы, чтобы убедиться, что он действительно пуст. Поэтому — вперед и только вперед! Ходить по мысу Калина гораздо удобнее: под ногами сухо, нет остроконечных осколков базальта, некрупные валуны глубоко вбиты в плотную глину, невнятная клочковатая растительность не закрывает обзор грунта. Осмотр начинаем со стороны, уходящей в глубину залива, постепенно двигаясь к открытому морю. Рядом с зоной прибоя узкая полоска фирна со свежими медвежьими следами.