Северные леса, холодные реки и болота — на этой земле живёт таинственный народ — чудь белоглазая. Суровое время — 8 век от рождества Христова. В маленькую деревню из леса приходит странное существо — Кот Баюн. Он помнит бегство с Хайрата и Аркаим, он знает, почему невры изгнали Лиску из Леса. В человеческой ипостаси он начинает «спасать свой народ» — и рваться к власти. Интриги и любовь, колдовство и мужество, превращения и война — родится ли новое государство — Великая Пермь?
Сундук первый Доска первая
В светло-серых глазах Арианта стояли слёзы, но он сжимал зубы, терпел — ни одна слезинка не скатилась на чумазые щёки. Ладошка горела, из ранки сочилась кровь. Всё из-за игривого серого котёнка — в глиняной крынке хранился клубочек, Ари сунул руку, чтоб достать его, и укололся о костяную иглу.
Пошипел мальчик, попрыгал от боли на одной ножке и пошёл за избу, в заросли смородины. Поросёнок и куры сыты — можно и поиграть.
В смородиновом царстве холодно и сыро. Сквозь изумрудные резные листья просачивается зелёный свет, словно в подводном царстве. Земля под кустами чёрная и влажная, холодит грязные пятки. Вокруг висят незрелые ягоды, сквозь прозрачную зелёную кожицу просвечивают семечки. На свёрнутых в трубочку листьях, опутанных паутиной, пасутся стада зелёных тлей. Жужжат пчёлы, по корявым веткам путешествуют божьи коровки.
Ари поймал одну, зажал в кулак. Подглядывая в дырочку, зашептал:
— Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба…
Коровка развернула крылышки, красные, с чёрными точками, недовольно загудела. Просилась на волю, к теляткам, что пасутся на белых молочных полях, где ветер гоняет пуховые облака и небо так близко, что можно дотянуться рукой. Мальчик разжал ладонь, коровка выпустила прозрачные крылышки и полетела, задевая травинки. Забыв про кровь, Ари побежал за ней, раздвигая руками ветки, чтобы не поцарапать лицо, перепрыгивая через повалившиеся жерди забора. Весь мир исчез — беспокоили только колючки, норовящие добраться до глаз. С разбегу мальчик налетел на существо в странной одежде, сшитой шнурами из кусков кожи, и застёгнутой на продолговатые костяные пуговицы.
Опустив взгляд, Ари увидел растоптанные сапоги, когда-то выкрашенные киноварью в красный цвет, но давно выцветшие. Из прорезей торчали острые когти, от их вида мальчик задрожал. Робко посмотрев вверх, мальчик остолбенел — на него смотрели кошачьи зелёные глаза. Кот носил шапку-пирожок из войлока, по бокам торчали треугольные уши.
— Затопчешь насмерть, — пропел Кот высоким мурлыкающим голосом.
Потрясённый Ари стал разглядывать Кота, про которого мать зимними вечерами рассказывала сказки. Под кожаной курткой Кота угадывался широкий пояс, на котором висели нож и баклажка, сделанная из круглой тыквы. Мальчик сообразил, что существо проделало длинный путь — дома ходили в лаптях, сплетённых из липового лыка дедом Ратаем. Не в красных сапогах.
— Не затопчу! Вы вон, какие большие! — прошептал мальчик дрожащим голосом. — Если, захочешь меня съесть — у меня есть меч!
— Не буду, я тебя есть, я уже скушал рыбку. Ну, пошли, покажешь мне меч, — сказал Кот. — А ты, из какого племени?
— Не знаю, — ответил Ари, как учили.
— А я знаю, — пропел Кот, — вы жмудь из-за озера!
— Какая жмудь? Мы самая настоящая чудь! — возмутился мальчик.
— И какими же чудесами вы прославились? — захохотал Кот.
— Что? Какими чудесами? — мальчик непонимающе уставился на волшебного Кота, запустившего лапу в мешок.
— Возьми, поешь, — протянул Кот соты.
— Просто так незнакомые люди… коты… мёдом не угощают, — засомневался Ари.
Они пролезли в огород через повалившийся плетень, прошли вдоль зарослей малины и крыжовника. На грядках зеленели капустные листочки, тянулся вверх лук, выкинувший стрелки, большую часть огорода занимала репа и морковь.
— Ну, беги, скажи своим, что Баюн пришёл, — сказал Кот, подтолкнув Ари в затылок. А то, как я гляжу, вы опять мхом покрылись!
Мальчик подбежал к сараю, приподнял рогатинку, запиравшую калитку. Оттолкнул руками потянувшуюся мордочку козы, перепрыгнул через дремлющего поросёнка.
— Мама, берегитесь, в огороде говорящий Кот! Меня мёдом угощал!
Селение чуди пряталось в бескрайнем северном лесу, с тёмными ельниками и хилым березняком пополам с осиной. В низинах раскинулись болота с корявыми стволами сухих берёзок на редких кочках. Местами водная гладь ещё не заросла, и под бледно-голубыми, как глаза чуди, небесами, темнели глубокие омуты. Туда пробирались по бесконечным лабиринтам в камышовых зарослях на лодочках-долблёнках. Летними ночами, с лучинами острожили дремлющих лещей — лучили, ставили сети на линей и судаков.
Там, где поверхность болота заросла травой, трясина улеглась под тонкое одеяло из переплетённых корешков трав. Зимой охотник пробирался в широких снегоступах, летом же один неверный шаг — и поминай, как звали. Немногие местные жители знали тайные тропы между селениями.
Народ чуди состоял из десятков племён. Племя — из нескольких селений, там понимали язык соседей, молились одним богам, имели общие сказания и праздники. Племена чуди перетекали в другие, близкие народы — в мерю, весь, вятичей, емь, на краях земли — в щугру, печёру, мегру, суру, мещёру, ижору. Так и жили — от Варяжского моря до Уральского пояса. В древних песнях эта земля именовалось Великой Пермью. Беловолосые, со столь светлыми глазами, что синеглазые словене боялись — будто бы такими глазами чудь видит не только Явь, но и Навь.