То обстоятельство, что дух объемлется другими родами действительности, имеет своим следствием то, что в науках о духе, наряду с понятиями о смысле, имеющими исток в акте понимания, играют известную роль понятия, типически подобные познающим природу понятиям (Begriffe von dem Typus der naturerkennenden), хотя они и не имеют здесь, как в естественной науке, значения понятий, выражающих существенное. Категория механизма подходит для описания некоторых процессов в обществе и государстве, статистика и вообще все количественное играет некоторую роль во внешнем изучении духовной действительности; здесь ищут и находят законы или, по крайней мере, правила (например, в языкознании), и все-таки это не такие законы, как в естественных науках, потому что само подчиненное правилам в своих элементах присутствует (gegenw"artig ist) как смысл, а не как вещество. Или категории органической жизни напрашиваются ученому там, где не схватывают предмета данной науки категории механистического существования. Они позволяют мыслить духовное бытие в форме растительного саморазвития и самооформления. Если эта натурализация понятий в свою очередь оказывается недостаточной, ученый задействует психологические категории, такие, как влечение, инстинкт, сознание и бессознательное. И эти категории тоже не выражают того, что реально есть как сущность в аспекте исследования науки о духе. Однако все эти категории имеют свое относительное право и оправдание, поскольку дух никогда не есть только дух, но всегда есть дух во всякой действительности. Присущую ему специфическую действительность возможно постичь только в среде этой иной действительности и по контрасту с нею, дух же или подпадает в полную власть этой действительности, или же, однако, только и может держаться в бытии лишь благодаря ей и вместе с нею.

То, что наука о духе постигает свои доступные пониманию содержания на полпути между простым существованием и экзистенцией, вносит в нее от этих границ познавательные формы, которые для чистой науки о духе, если бы таковая была возможна, должны были бы оказаться чуждыми. С одной стороны, действительный дух всегда заключает в себе момент природы, и наука о духе имеет соответственные природе познавательные аспекты. С другой стороны, духовная самобытность укоренена в экзистенции, которая либо высказывается догматически, либо же просветляет себя в свободном, каждый раз исконном, философствовании; догматики первого рода составляют не только предмет исторической науки о духе, но как они сами, так и их аналог - преодолевающая догмы философия, - составляют и корень, и затем также господствующую, но неявную цель исследователя в науке о духе. Поэтому наука о духе всегда подвержена двоякой опасности: натурализации или догматическому пристрастию. Первое может критически самоограничиться благодаря осознанию относительности своей точки зрения, но второе может быть ограничено только путем непреклонного отделения объективно убедительного в изучаемых обстоятельствах от участливого переживания идей и экзистенциального присвоения. В этом объективно убедительном возможно достичь единства даже исходящим из самых разнородных экзистенций и идей, и здесь возможна дискуссия о правильности утверждений, но не о смысле исследования.

– Краткий обзор некоторых из множества классификаций имеет целью здесь дать представление не о них самих, но об их принципиальном смысле:

а) Естественные науки видят обыкновенно в трех больших, относительно строго разделенных группах: точные науки, познающие всеобщие законы (физика, химия, биология, экспериментальная психология), морфология, анализирующая формы и наружные очертания природы (минералогия, ботаника, зоология, антропология), и историческое знание о существовании всех вещей в пространстве и во времени (астрофизика, геология, география).

Науки, названные последними в каждой из этих трех групп (психология, антропология, география), имеют ту особенность, что их еще можно рассматривать как естественные науки, и однако они в то же время суть нечто совершенно иное. Психология описывает область действительности, которая может еще считаться природой только в аспекте изучения, противопоставляющем дух всем другим родам действительности, в остальном же от биологии ее отделяет заметный скачок, и сама она, со своей стороны, антиципирующе объемлет дух. Антропология и география описывают человека в его истории, познавая его как существо природы. Эти пограничные науки приводят к постановке вопросов, на которые, ввиду существования последовательности родов действительного: материя, жизнь, душа и дух, - не может быть дано удовлетворительных ответов.

Мифология природы ни в каком смысле не занимает особого места в естественнонаучном ориентировании в мире. Скорее, напротив: путь познания природы, действующего экспериментами и расчетами, статистикой и казуистикой, методами собирания, описания, отображения фактов, предполагает ее исключение. Естествознание ограничивается эмпирически-предметным; его содержания существуют, как они сами, для сознания вообще, чтобы только после отчетливо совершаемого скачка сделать содержаниями нового (природно-мифологического) сознания, которое становится возможным благодаря сознанию вообще.

б) Науки о духе не могут отделить своих предметов от тех родов действительности, которые обозначают зависимость духа в существовании, и от несущей экзистенции, которая, будучи недоступна для исследования, противостоит ему, как истина - истине. Поскольку действительность духа не может стать подлинным целым, науки о духе суть в основе своей исторические науки. Их предмет действителен в историческом самопорождении, как некоторое лишь фактическое, невыводимое из более высокого начала многообразие. В то время как естественные науки имеют своим предметом вневременный запас общих закономерностей и процессы во времени, как возможное нескончаемое повторение, субстанцию каждой из наук о духе составляет некоторый исторический мир, определение которого в среде всеобщего и закономерного лишь тем более решительно проявляет существо этого мира в его самобытности. В то время как в области естественных наук руководят работой точные науки, и даже историческое многообразие предметов природы получает смысл только в свете всеобщего, среди наук о духе руководят те, которые вновь делают доступным живому понимающему созерцанию содержание определенных моментов исторической действительности человеческого бытия, как значимые для собственного существования человека: даже абстракции всеобщего имеют здесь ценность только тогда, когда не теряют исторической краски.

Правда, для всех наук о духе основой их познания всегда бывают методы филологии. Но от критического изготовления подлинных свидетельств и сочинений, через понимание того, что действительно имеется в виду в этих свидетельствах, путь ведет к пониманию в идее и ко внутреннему преобразующему присвоению в насущно присутствующей экзистенции. В то время как исследовательские методы естественных наук относятся к самой вещи, как она одинаково доступна для каждого, филологические методы только создают предпосылку для приближения к вещи, которая, будучи сама историчной, открывается историческому сознанию на пути научного познания, однако не как научное познание. Поэтому граница убедительно доказуемого, составляющая границу филологии, оказывается подвижной в зависимости от воспринимающей способности понимающего человека. Его собственное возможное содержание позволяет ему познать то, что предстает затем в источниках доказуемо ясным для всякого, кто видит из того же содержания. Объективная острота зрения может быть, впрочем, принципиально одной и той же для всякого по отношению к чисто рациональным содержаниям, но не может быть такой для философских, мифических, религиозных, этических содержаний. Только если мы предполагаем согласие фактического и выразимого в слове знания в его общественной историчности, мы можем ограничить характер и меру того, что является в этом случае убедительным.

Поэтому самая внешняя классификация наук о духе - по отдельным историческим мирам и их географическим областям, которые могут быть перечислены только как фактические действительности, сохраняет за собой непреходящее основание. Эти миры - не только объективно рядомположенные предметы, но они составляют иерархию по их близости и отдаленности, и ценность каждого из них определяется положением исследователя. Если мы просто перечислим их: античность, на ее основании - западный мир романо-германских народов; наряду с этим Восток, Индия, Восточная Азия и т.д., то хотя это и будет совершенно лишенное мысли классифицирование, однако такое, к которому в конце концов вновь возвращается всякое подразделение, как только терпит крах.
–