Дмитрию Ильичу поручалось особое задание: встретиться с членом ЦК Глебом Максимилиановичем Кржижановским, не присутствовавшим на съезде, и проинформировать его о работе съезда, о расколе между искровцами. Но Кржижановский нуждался не только в полной я объективной информации. Ему нужен был соратник, страстный пропагандист большевизма и талантливый организатор, умеющий вести практическую работу в условиях подполья. Всеми этими качествами уже в полной мере обладал Дмитрий Ильич. Потому Ленин и поручил ему одно из ответственнейших заданий партии.

Мартовцы попытаются сунуться в местные комитеты, предупреждал Владимир Ильич брата. Нужно дать им решительный отпор. И никаких уступок. В идеологической борьбе нельзя уступать ни пяди.

Киев встретил Дмитрия Ильича сильным непродолжительным ливнем. Пассажиры валом повалили в здание вокзала. В толпе легко было затеряться, тем более без багажа. Дмитрий Ильич имел при себе только небольшой замшевый саквояж с бельем и книгами для чтения в дороге. Решения съезда высылались в Киев специальным курьером.

Дождь прекратился. Вновь засияло солнце. С каштанов падали крупные капли. Дмитрий Ильич, обойдя пристанционные дворики и убедившись, что нет «хвоста», уверенно зашагал в управление железной дороги. Там находилась лаборатория испытания строительных материалов инженера Кржижановского.

А спустя двадцать минут гость сидел в глубоком кожаном кресле, пил кофе, делился дорожными впечатлениями.

Несколько дней Дмитрий Ильич жил у Кржижановского. Хозяин и особенно хозяйка, Зинаида Павловна, окружили гостя заботой и вниманием. Ночные разговоры за чаем затягивались до утренней зари. Пришли к решению: первое выступление — рассказ о съезде — сделать перед членами Киевского комитета РСДРП. Для встречи определили место — дачу в Голосеевском лесу. Туда Дмитрий Ильич отправился загодя. Члены комитета съезжались по одному, по два. Знакомясь с ними поближе, Дмитрий Ильич отмечал про себя, что комитет состоял в большинстве своем из интеллигентов. Рабочих было мало. Но Киев не Тула, где сердцевину комитета, его боевое ядро, составляли индустриальные рабочие. И Дмитрий Ильич вспомнил ленинское напутствие: шире привлекать для работы в местных комитетах истинных пролетариев, и тогда партийные организации станут большевистскими.

На первом же заседании Дмитрий Ильич убедился, что местная парторганизация нуждается в сильном пролетарском ядре. Как справедлив был Ленин, передавая позже Глебу Максимилиановичу: «комитеты остаются без призора: в Киеве глупят…» [12] Да, киевские товарищи частенько поступали опрометчиво. Многого они не понимали или не хотели понимать.

Вспоминая свой первый послесъездовский доклад, Дмитрий Ильич напишет: «Товарищи, оставшиеся в России, могли ждать всяких сюрпризов в результате съезда, но не раскола между «искровцами» и в особенности расхождения между Лениным и Мартовым. Это… с одной стороны, ошеломляло, с другой — вызывало чувство, близкое к возмущению».

Осмысливая отношения, сложившиеся в последнее время между Лениным и Мартовым, Дмитрий Ильич пытался найти первопричину их разногласий. Ведь его слушатели, товарищи по партии, требовали ясного ответа. Объяснение отчасти было дано еще Владимиром Ильичей в Женеве. Одна из причин идейных шатаний Мартова — его оторванность от российской действительности, незнание условий, в которых пролетариат вел борьбу против самодержавия. И еще — причина не менее веская — слепое подражание в теории и на практике вождям Второго Интернационала.

На заседаниях комитетов (в том числе и Киевского) товарищи все чаще называли съездовское большинство (сторонников Ленина) большевиками, а съездовское меньшинство (сторонников Мартова) меньшевиками. Вскоре Дмитрий Ильич убедился, что новый термин — «большевик» — быстро вошел в обиход, в живую разговорную речь.

Созданное в Киеве Русское бюро ЦК разработало плав посылки своих агентов в местные партийные организации. Дмитрию Ильичу как делегату съезда предстояло объехать Поволжье и некоторые города Центральной России. В то время в Самаре жили Мария Александровна, Мария Ильинична и Антонина Ивановна Нещеретова. Дмитрий Ильич вез им приветы от брата и невестки. В Самаре с нетерпением ждали «европейского путешественника». Ждали не только в семье. Ждали и в местном партийном комитете, где он должен был выступить с докладом.

Перед отъездом Дмитрия Ильича в Самару Глеб Максимилианович ознакомил его с новым письмом Ленина. Владимир Ильич требовал укрепить комитеты незамедлительно, ни одного дня не терять напрасно. Владимир Ильич сообщал также, что после съезда финансовые дела партии сильно пошатнулись.

— Позарез нужен этот презренный металл, — несколько раз повторял Глеб Максимилианович. — Вам, Дмитрий Ильич, предстоит по пути из Самары заехать в Москву и взять у Горького хотя бы несколько сотен. К этому времени Владимир Ильич с ним спишется. В первых числах октября будьте, пожалуйста, в Москве. Как действовать, сообщу дополнительно. А сейчас — в добрый путь.

…На Волге стоял сухой сентябрь. Холодные ночи и довольно жаркие дни. После долгого-долгого путешествия Дмитрий Ильич возвращался к себе на родину. Уже из окна вагона он увидел Волгу. По реке плыли баржи. Черные, как жуки, буксиры, обильно дымя, тянули связки плотов на Царицын, Камышин, Астрахань. Как успел заметить Дмитрий Ильич, и на вокзале и на пристани прибавилось бродячего люда. В Самаре обычно всегда не хватало рабочих рук, а теперь всюду безработные. И это на первый взгляд казалось странным, ведь в России фабрики и заводы росли как грибы после дождя. Семь лет назад в Самаре было около пятидесяти промышленных предприятий, а сейчас дымят трубы бумаготкацкой фабрики, лесопильных заводов, работает завод паровых двигателей… И это там, где всего полвека назад собиралось три годовые ярмарки и торговали главным образом пшеницей… На Волге, как и по всей Российской империи, решительно заявлял о себе рабочий класс — главная движущая сила грядущей революции.