— Хорошо, с этим все ясно. Но с чего ты страдаешь от боли?

— Моими создателями, которые давным-давно покинули меня ради более современных городов на далеких мирах, я наделен даром сочувствия. Я могу улавливать потребности и реагировать на них. Тебе холодно? Я согрею воздух. Ты голоден? Я активирую кухню. Хочется спать? Я притушу свет и включу успокаивающую музыку. — Несбуданн замолчал и до меня донесся почти человеческий вздох. — Но у сочувствия есть недостаток. Твои ученые ненавидят своих конкурентов, те ненавидят их, и всю вторую половину дня и вечер меня бомбардировала эта взаимная ненависть. У меня нет защитных механизмов, чтобы нейтрализовать ее. И я страдаю, ужасно страдаю.

— Сочувствую. — Что еще я мог ответить? — Но чем, по-твоему, я могу тебе помочь?

— За моей северо-западной окраиной есть каньон, который называется Долина грез, — ответил Несбуданн. — Там растут галлюциногенные растения. Найди возможность отвести туда и тех и других до того, как я умру от боли.

— А что случится после того, как они попадут в Долину?

— Они вдохнут аромат этих растений. А потом, поскольку им неведомо само понятие дружбы, возможно, представят себе, что жить друг без друга не могут, и начнут работать вместе, ради общей цели.

— Пожалуй, стоит попробовать, — признал я.

Поднялся, разбудил телохранителей, объяснил им план, предложенный городом. Они согласились, и тогда я, под покровом ночи, отправился в другой лагерь и обо всем договорился с тамошними телохранителями. Наутро под дулом лучевиков и глушаков мы привели обе группы ученых к Долине грез. Сами туда не пошли, но их заставили. И буквально через минуту-другую археологи, которые ненавидели друг друга десятилетиями, уже бросались друг другу на грудь. Они провели там целый день, смеялись, как дети, клялись в вечной преданности.

А вечером, когда мы повели их в город, по пути к центральной площади пять раз начинались драки. Вражда вспыхнула с новой силой.

Вновь раздался стон, только теперь я знал, кто стонет.

— Несбуданн! — крикнул я. — Ты в порядке?

— Ты сделал все, что мог, Никодемий Мейфлауэр, — печально ответил Несбуданн, и на этот раз его услышали все. — Но я больше не могу выносить эту ненависть.

Высочайшая башня города завибрировала и рухнула, распавшись на тысячи кусков.

— Меня построили, чтобы служить вам, — продолжал Несбуданн. — Я любил вас, как собственных, детей, а вы причинили мне вреда больше, чем заклятый враг.

Рухнула еще одна башня, а в двух кварталах от нас начала разваливаться церковь.

— Возможно, оно и к лучшему. — Голос Несбуданна с каждой секундой слабел. — Вы — ученые. Теперь вы на практике доказали, что сочувствие не способствует выживанию. Придет день, когда ваши микрохирурги смогут оперировать молекулу ДНК. Проследите за тем, чтобы следующие поколения не знали, что есть сочувствие.

Здания уже рушились по всему городу, по мостовым побежали длинные трещины. Мы сломя голову помчались к окраине, выбежали за пределы города, повернулись, чтобы посмотреть на результаты нашей ненависти.

Знаете, я частенько гордился тем, что человечество покорило галактику.

Но только не в тот день.

* * *

— Почему у этого Несбуданна не разбилось сердце, когда его строители покинули планету? — спросил Макс.

Циник, он и есть циник.

— Он умер не от разбитого сердца, — ответил Никодемий Мейфлауэр. — Его чувствительная психика не выдержала нашей ненависти.

— Чертовски хорошо, что он не пошел в политику, — хмыкнул Макс.

— Или в искусство, — поддакнул Маленький Майк Пикассо.

— Или в спорт, — добавил Большой Рыжий.

— Или в любую сферу человеческой деятельности, где твое совершенство заставляет остальных чувствовать свои недостатки, — подвел черту Бард.

— Это одна из причин, по которым мы здесь отираемся, не так ли? — заметил Могильщик. — Потому что те, кто собирается в «Аванпосте», не завидуют друг другу.

— Ну, не знаю. — Золушка указала на Силиконовую Карни. — Если бы я хотела, то обзавидовалась бы ей.

— На то нет причин, — успокоила ее Мать Земля. — Никто не знает, где заканчивается она и начинается силикон.

— Совершенно верно, — согласилась с ней Сахара дель Рио. — Ни у одной женщины не может быть такого бюста.

— Я знал женщину, у которой бюст был побольше, — возразил ей Ураган Смит.

Лангтри Лили злобно глянула на него.

— Это было до того, как мы встретились, дорогая. Черт, все они были до того, как мы встретились.

— Больше, чем у Силиконовой Карни? — спросил преподобный Билли Карма.

— Да.

— Вот вам и еще одно доказательство существования Бога! — торжествующе воскликнул Билли Карма.