– Вы не ранены? – Сайхун немного пошевелился: много лет уже ему не приходилось стоять на коленях.

– Не беспокойся, – по лицу Великого Мастера скользнула отважная улыбка. – Я был свидетелем того, как гибли династии и целые народы.

– Сейчас дело другое. Это путь жизни. Это даосизм, – нахмурился Сайхун.

– Всему свое время. Потом нужно отойти в сторону, чтобы уступить дорогу следующей стадии. Дао неутомимо в своем созидании. Круг продолжается, и противостоять этому невозможно.

Сайхун поднялся на ноги и поприветствовал всех. Разглядывая их традиционный наряд даосских монахов, он ощутил свой разительный контраст с ними: одет по-западному, с коротко остриженными волосами, в теннисных туфлях. Учитель тут же почувствовал мысли своего ученика.

– Даже ты изменился, – заметил Великий Мастер.

– Но только не внутри, – с чувством произнес Сайхун.

– Внутри? – переспросил Великий Мастер, впервые за это время искренне улыбнувшись. – Тебе еще предстоит объяснить мне это.

Сайхун ничего не ответил.

– Если изменяется Дао, то изменяешься и ты, – продолжил учитель. – Согласись с этим. Я всегда говорил тебе: твоя судьба поведет тебя по многим дальним дорогам.

– Мне хотелось вернуться сюда, – даже несмотря на царившую вокруг разруху Сайхун чувствовал радость от встречи с тем, кто воспитывал его, кто воплощал в себе практически безупречную мудрость.

– Здесь больше нет Дао. Даосизм мертв. Услышав это, Сайхун в изумлении застыл.

– Дао вечно. – Великий Мастер бесстрастно глядел на своего ученика. – Но тот даосизм, который исповедовал я, нынче разрушен. Они запретили мне даже медитировать; больше всего им хотелось бы, чтобы я умер. Но я не уйду так просто. Если же я умру, – что ж, значит, таков мой путь. У меня всегда остается эта возможность.

– Но разве духовности пришел конец? – спросил Сайхун.

– В моем понимании, да, – ответил старый учитель. – Но Дао продолжает свой путь. Именно этим путем тебе предстоит следовать.

С этими словами Великий Мастер развернулся. Оба служки автоматически последовали за своим господином. Сайхуну показалось, что старик всегда отворачивался, когда собирался уходить; но сейчас на мгновение Сайхун почувствовал какую-то симпатию к этой странной привычке. Судя по всему, учитель чувствовал себя достаточно неплохо, если продолжал следовать своим старым привычкам. Кроме того, этот жест свидетельствовал и о молчаливом одобрении: Великий Мастер знал, что Сайхун самостоятельно позаботится о том, чтобы собрать вещи.

– Иди вместе со своими братьями, – бросил Великий Мастер уже у дверей. – Подготовьтесь к нашему отъезду.

Сайхун развернулся к Туману В Ущелье и Журчанию Чистой Воды, и все трое церемонно поклонились друг другу. Но как только дверь за Великим Мастером закрылась, оба служки широко улыбнулись и тепло поприветствовали своего младшего брата-монаха. Сайхун смотрел на них с удивлением – ему всегда казалось, что служки смеялись всякий раз, когда видели его.

– Ну как там, в Америке? – взволнованно спросил Журчание Чистой Воды. – Это правда, что улицы там вымощены золотом и что все жители там богатые и радостные?

– Да, правда ли это? – переспросил Туман В Ущелье. – Правда, я слышал, что некоторые жители Запада весьма кровожадны: говорят, что у них есть лисьи хвосты и они поедают своих детенышей!

Опешив, Сайхун взглянул на своих старших братьев. Когда-то они были его наставниками, а он был наивным мальчиком. Теперь все наоборот. Что же рассказать им? Как он мог поведать о том, что жил в стране, где едва терпят людей с желтой кожей, где есть районы такие же бедные, как и в Китае?

– Не совсем так, братья, – мягко сказал Сайхун. – Золото на улицах там не валяется. Все так же, как у нас. Богатые и бедные есть везде, в этом смысле Соединенные Штаты ничем не отличаются.

Служки приняли сконфуженный вид. Тут Сайхун понял: да они же никогда не видели документальных кинофильмов, не слышали радио и не читали газет! Они были настоящими отшельниками, невинными и чистыми. Рядом с ними он чувствовал себя грязным – правда, нисколько не сожалея об этом. Он понимал, что мир все же лучше увидеть, даже если потом придется отмываться. Подобная святая простота, пожалуй, вызвала бы в нем чувство неуверенности в себе.

– Я расскажу вам о своих впечатлениях, – сказал Сайхун, – но я проделал большой путь, да еще целый день карабкался на эту гору.

Журчание Чистой Воды поднял на него умоляющие глаза:

– Разве мы хоть раз видели тебя не голодным?

– Возвращение всегда вызывает старые добрые чувства, – пошутил Сайхун.

– Пойдем, Маленькая, Бабочка, – сказал Туман В Ущелье. – Мы оставили в печке немного горячего хлеба.

Перекусив вместе со служками, Сайхун отправился к Великому Мастеру, чтобы оценить объем предстоящей работы. Он зашел в крохотную, непритязательную с виду келью. Свет отражался от побеленных известкой стен и падал на запыленный, выложенный плитками пол. Единственной мебелью, которую пощадили солдаты, был помост для медитаций и стол. Видно, оба предмета были слишком громоздкими, чтобы тащить их с горы вниз. Сейчас им тоже придется оставить эту утварь; в дорогу нужно взять лишь кое-какую мелочь из личного обихода. Великий Мастер указал ему на несколько вещей, книги, кое-какую одежду, молитвенный коврик и резную деревянную статуэтку его личного божества – вот и все, что он хотел взять с собой.