Он показал свою рану сестре и та сразу узнала почерк мастера стиля Железная Ладонь. Тигрица тут же выбежала из дома, чтобы отомстить за брата. Монах ожидал ее. Вначале он сражался с ней голыми руками; но потом, изумившись ее силе и умению, был вынужден взяться за оружие. Но, по словам свидетелей, это ему не помогло: сопернице удалось лишить боксера-ветерана его лунного ножа. В ярости она перехватила древко, разломала его, а потом нанесла монаху точно такой же удар, как тот, которым он ранил ее брата. Всех лет тренировки монаха оказалось недостаточно: ее смертоносные пальцы оборвали тонкую нить его жизни.

Сайхун посмотрел на неподвижное тело – раны и кровоподтеки красноречиво говорили, что эта женщина-боец не зря заслужила свое имя.

– Пошли отсюда, – сказал он товарищам. – Наверное, Бабочка уже знает о нашем приезде в Пекин. Мы нападем на особняк Тигрицы сегодня же днем.

Оба монаха согласно покачали головами. Потом они выдали патологоанатому «чаевые» и неторопливо отправились через весь город в северо-западный квартал.

– Плохая это примета: ходить в морг в день сражения, – проворчал Угон.

Уцюань тут же высмеял мнительность брата:

– Да что размышлять над этими глупостями! Зато вонь в мертвецкой – точно не предрассудок. Реальная до ужаса.

– По сравнению с ней запахи в городе просто замечательные, – согласился Сайхун.

Уюн вдохнул полной грудью. В воздухе тяжелой пеленой висел запах угольного дыма, немного напоминавший горящее масло и пережаренный свиной жир.

– Дьявольщина, – закашлявшись, пожаловался он. – Хрен редьки не слаще.

Три товарища шагали по старой части Пекина. Перекошенные серые домишки с покореженными стенами, узкие проходы, оставшиеся после застройки и впоследствии названные улицами. Все это выглядело как-то хаотично. В свое время геоманты тщательно планировали постройку каждого дома в Пекине, но с годами город полностью подчинился общей неразберихе и прихотям индивидуального вкуса. Тем больше изумились монахи, когда, завернув за угол, оказались перед длинной, идеальной стеной из серого кирпича. Ограда вокруг особняка Тигрицы высилась на добрые тридцать футов, а сверху стену венчала крыша из зеленой глазурованной черепицы. По обе стороны от главных ворот возвышались красные колонны, а окрашенные в пунцовый цвет ворота были сделаны из такого твердого дерева, что могли бы выдержать и танк. Да, попасть внутрь им будет непросто. Чтобы взобраться на стену, монахам пришлось воспользоваться веревкой.

В сравнении с мрачным однообразием серой ограды роскошный сад внутри казался еще прекрасней. Сайхун изумился этому райскому уголку, который так отличался от бесцветной скуки дряхлеющего города. Судя по ухоженности сада, занимались им тщательно и долго – столь утонченный вкус и тонкое равновесие ландшафта и архитектуры приходят лишь с годами. Очевидно, отец Тигрицы тщательно прятал эту жемчужину от глаз императора, потому что если бы правитель узнал об этом, то из зависти погубил бы своего верного рыцаря.

Перед фасадом дома был разбит искусственный пруд. Из пруда брал начало небольшой ручей, который огибал дом с западной стороны и скрывался с тыла. Вода в пруду была мутно-зеленой, но зато в искристом зеркале отражались кусты плакучей ивы, растущей по берегам. Сами берега были искусно выложены оригинальными окатанными голышами.

Монахи подобрались к кирпичному особняку. Это оказалось массивное двухэтажное строение с традиционными оконными переплетами, крепкими колоннами и загнутыми кверху уголками крыш. Вдоль края каменного портика аккуратным рядком стояли глазурованные керамические горшки с кактусами. Двери были покрыты красным лаком и потрясающей перламутровой инкрустацией в морских тонах.

Наконец Сайхун сумел отвлечься от окружавших его красот и снял свою верхнюю рубашку, оставшись в одежде воина. К поясу у юноши была прикреплена прочная веревка с лезвием на конце. Сайхун взглядом дал понять братьям, чтобы те вынули свои мечи из ножен. Хищно блеснули отточенные лезвия, контрастируя с округлой и теплой обстановкой ухоженного сада. Все-таки прав был ученый Ли Цюань из династии Тан, думал Сайхун, когда говорил: «Оружие – это инструмент злой судьбы». Меч действительно зовет в битву.

Вновь развернувшись к входной двери, Сайхун с такой яростью двинул по ней, что створки просто упали и гулко хлопнулись о пол, даже лак посыпался. Все трое вошли в главную приемную – большой зал, построенный в классическом симметричном стиле. Вдоль стен тянулись два ряда стульев из черного эбенового дерева. Подушки на стульях были обтянуты шелком, спинки и ножки покрыты изящной резьбой. Между стульями стояли чайные столики. Пол покрывало большое шелковое полотнище, расшитое цветами и символами долголетия; на стенах висели ценные образцы древней каллиграфии и керамические блюда. Вдоль противоположной входу стены стоял длинный ряд вазонов с ярко-красными пионами и пара стульев, развернутых к двери. Приемная была тускло освещена, и в воздухе витал легкий запах плесени. В ту же секунду монахи услышали легкий топот и вслед за этим – женский голос, приказывающий слугам удалиться.

Вскоре в двух дверях, в дальнем конце приемной, появились трое. Первой вошла женщина; это явно была Тигрица. Тигрица оказалась среднего роста, движения ее были грациозными и плавными. Ладная, атлетическая фигура в одежде из золотистого и голубого шелка. Ноги у воительницы были сильными, свободными, кожа напоминала полупрозрачный нефрит. Огромные глаза в обрамлении темных ресниц кнаружи сходились в тонкие щелочки-стрелки. На какую-то секунду Сайхун едва не позабыл о том, что их привело сюда и заставило грубо ворваться внутрь без приглашения. Взволнованно ловя запах изысканных духов, юноша подумал, что ради такой женщины действительно можно оставить монашескую жизнь в горах.