— Оттуда, мистер Бейл, что я сама помогала ей определить ребенка в приют.

Норма стала встречаться с Джимом, едва ей исполнилось четырнадцать. Он был разбитной, но нежный и довольно заботливый парень. Хотел сколотить состояние и открыть собственный бизнес. Ему нужна была хорошая девушка, чтобы с ней можно было спокойно прожить до глубокой старости. А вот детей хорошо бы завести лишь после того, как он, Джим, займет определенное положение в обществе. «А сейчас — не вздумай залететь, крошка». И «крошка», еще не осведомленная о возможностях своего организма, залетела после первой же ночи. Но благодаря тому, что вовсе не была худышкой, сумела скрыть постыдный факт от окружающих. Очень боялась, что узнает Джим, и поэтому побежала к единственному врачу, которого знала многие годы, — к медсестре Саманте Эйр.

— И я ей посоветовала родить — аборт делать оказалось поздно, кроме того, Норма не отличалась хорошим здоровьем да и противопоказания у нее были на ряд препаратов, применявшихся для обезболивания.

Я молчал. Одна глупая девчонка послушала вторую, и в результате в стране стало на одного сироту больше. Наверное, на лице у меня отразилось что-то излишне слащавое, вроде даже осуждающее. Последовала незамедлительная реакция:

— Просто кое-что надо в штанах держать построже, мистер Бейл, и тогда такой проблемы не будет и вовсе. Согласны?

Я так смутился, что сразу согласился с ее доводом.

— А вот Джейн не была такой, как я, она была очень ранимой и застенчивой девушкой. Она очень стеснялась себя и своих комплексов. Например, все время боролась с лишним весом. Я, бывало, просто насильно ее заставляла поесть.

— А не знаете, как назвали ребенка? — внезапно спросил я.

— Норман.

Мы сидели в кафе и пили пиво. На самом деле пиво в Ницце надо пить в определенных местах. Но никак не на набережной, сидя в плетеных стульях под куполами пестрых зонтиков. Холодное, но не очень вкусное пиво.

Мистер Дагерти пришел на встречу вовремя. Очень дорогой костюм, дорогие ботинки, на безымянном пальце перстень-печатка. Наверное, неплохо идет бизнес. Излом губ упрямый. Складка, пересекающая переносицу, очень глубокая, — возможно, потому что часто хмурится. Почти по-военному короткая стрижка. И темные стекла очков.

— Зачем вы убили свою мать, Норман?

Задав вопрос, я тут же отвернулся, подзывая официанта. Собственно, Дагерти уйти мог за это время. Ведь это было неофициальное расследование, няне собирался делать сенсационные признания.

Просто, когда я узнал, что у Мерилин Монро был сын, я взял и позвонил Джерри Рубену. То есть, конечно, не когда готовил материал для фильма, а когда вознамерился разобраться именно в тайне ее убийства. Почему-то на заре карьеры я не любил докапываться до истины. Моим авторским приемом считались истории незавершенные. Я очень любил Хичкока, и мне казалось, лучшими в его фильмах были моменты, когда зритель не знал, чего ожидать и поэтому случался тот самый сан-спес, который характерен для жанра фильмов ужасов. Потому в юности мятежной я считал, что все криминальные хроники надо подавать, как фильмы ужасов, то есть побольше загадок, крови и смертей. Уже потом понял, что самое страшное и драматическое не в крови и трупах, а в том, что до того, как стать грудой мяса, это были живые люди. Просто люди, которые смеялись, пили вино, любили, покупали на Рождество подарки. И когда я научился делать акцент на этом, сразу получил предложение написать цикл книг.

Короче, Рубен вежливо согласился на встречу. Вообще, не представляю себе, чтобы Джерри отказывался от каких-то встреч. Я почти знал, что он скажет.

И не ошибся.

— Норман? (Зазмеилась улыбочка, словно Джерри не совсем понимал, о чем речь идет.)

— Сын Мерилин Монро, — терпеливо пояснил я, словно говорю с дауном.

— Наш клиент.

И почему я не удивился?

— Почему именно Норман? Ведь она же его мать, — я закурил и на этот раз не спускал с Джерри глаз.

— Все просто — нужно сделать так, чтобы все подозревали друг друга. Спецслужбы — мафию, мафия — спецслужбы, Джон Кеннеди — Роберта Кеннеди и наоборот.

Я даже забыл, что хочу курить. Сидел и молча смотрел на Рубена, а тот, кажется, упивался моим шоком. Именно шоком, потому-то яине видел простейшего решения. Ни я, ни кто-то другой. Мы мыслим категориями общими, тогда как Клан, решая свои проблемы, делает ставку на частное. Можно даже сказать — на человеческую природу. Я задумался в тот момент о характеристиках, которые писали на нас в школе. В двух словах, но в университет без этого было совершенно не попасть. И пара строчек в личном деле, написанная специалистом, мгновенно превращала просто выпускника в счастливчика, который имел при себе, скажем так, персональную карточку, решающую, к чему есть способности, а на что стоит обратить внимание для дальнейшего развития. И это только так кажется, что если в личной характеристике написано: «Сдержан в принятии решений», это означает только то, что написано. Для серьезного психолога (а в Клане работают тысячи профессионалов, которые разбирают личность на составляющие и выдают информацию, какие меры воздействия наиболее эффективны, чтобы Клан мог спокойно использовать того или иного человека в своих целях) в подобной фразе — вся поднаготная. Поэтому Клан работает только с личностью, подчиняя и используя ее уязвимые зоны для своего блага.

— Ты просто не умеешь воспринимать мир как мозаику, Бейл, по-обывательски воспринимаешь общественное мнение — с фактическим одобрением или остракизмом. И тебе это простительно, потому что ты газетчик.

Я хотел было возразить, но Джерри не дал мне сказать:

— Частный детектив, публицист, — прозрачные глаза смотрели на меня с ехидством, — неприятно, когда называют обывателем? Отвечай.

— Не очень приятно, — я невольно улыбнулся. Джерри был профессионалом и любил поиграть в словесную эквилибристику.