Какой-то шум и крики послышались за спиной. Резенков, разгоряченный дракой, мгновенно обернулся и отскочил в сторону — через сквер к ним бежали двое патрульных полицейских, а со стороны улицы приближались еще трое. Сергей плюнул. Вляпался, мать вашу!

Паспорт, который был у Резенкова в кармане, патрульные мгновенно забрали. Подлетел желтый «уазик», в который запихали всю компанию, а самого Сергея повели в ближайший участковый пункт пешком. Пытаться доказывать, что он просто пострадавший, что на него самого напали хулиганы, он даже и не пытался. Не тема для разговоров на ходу.

В участковом пункте, куда его привели, было уже шумно. Двое из парней сидели за высокой решеткой в «обезьяннике» и что-то кричали. В коридоре сидел еще один, зажимая окровавленное лицо, а в кабинете за неплотно прикрытой дверью на кого-то орали. Сергея завели в кабинет рядом.

— Где прописка? — с ходу потребовал молоденький лейтенант, только развернув паспорт Сергея.

— Нет еще прописки, — хмуро ответил Резенков. — Негде пока прописываться.

— Сидел, что ли? — окинул его взглядом лейтенант.

— Слушайте, то, что я сидел, еще ничего не значит. Я работаю, живу там же в подсобке. Сейчас подыскиваю работу в организации, где есть общежитие для своих работников. Этих уродов я знать не знаю. И чего им от меня нужно, тоже не знаю. Ко мне какие претензии?

— Разговорился! — не очень строго ответил лейтенант. — Претензии? Естественно у меня есть претензии к ранее судимому, который оказался замешан в драке. И не просто абы с кем, а с теми, кто подозревается в распространении наркотиков. Это понятно?

— Нет, не понятно, — отрезал Сергей. — Если есть подозрения относительно них, то ими и занимайтесь, а меня вы в чем подозреваете?

— В том же самом. В том, что вы можете оказаться из одной компании и заниматься одним делом. А драка всего лишь означает, что вы между собой чего-то не поделили. Например, выручку.

— Доказательства?

— А вот для этого вас сюда и привели.

Сергей тяжело вздохнул и сел на стул. Возражать и спорить было бесполезно. С таким пятном на своей биографии он теперь до конца жизни будет привлекать внимание служителей правопорядка. К этому надо было давно быть готовым. Сидел, значит, косвенно ты уже можешь быть преступником. Увы, простая логика полицейских. А еще знакомство с Леником! Это он там на улице брякнул, что никого не знает, а теперь этого говорить не стоит. Выяснить, что они работают в одном месте, проще простого. Скрывать будешь, начнут подозревать. А так… а так тем более будут. Как ни крутись, а со всех сторон хреново. Единственное, что можно было бы сделать, позвонить Андрееву или сослаться на него. А насколько это корректно? Зачем еще его имя поганить? Ладно, решил Сергей, буду сам выпутываться.

К большому изумлению Сергея, выпустили его относительно быстро. Лейтенант звонил куда-то, в какую-то справочную, запрашивал его данные, сверял паспорт с теми данными, что получил по телефону. Вообще-то Резенков, когда уже вышел из участкового пункта, осознал, что там шла какая-то возня вокруг задержанных, вспомнив, что в кабинет заходил еще один лейтенант, что он шушукался с тем, кто допрашивал Сергея. У него в результате возникло ощущение, что у Зимана при себе были наркотики, возможно, что и героин. И его у Зимана отобрали, чтобы на нем заработать.

То, что этим дело не закончится, Сергей был убежден. И настроение у него от этих мыслей и предчувствий было хуже некуда. Ясно, что звонить по поводу новой работы сейчас никуда не стоит. Уляжется эта история, будет ясно, что нет последствий, тогда можно снова попробовать. А так… устроиться в приличное место, а потом тебя полиция будет дергать. Что подумает новый работодатель? Ничего хорошего. Скорее всего от него попытаются быстренько избавиться.

Последствия не заставили себя ждать. На следующий день, около одиннадцати часов, в цех заявились двое полицейских. Один майор, лицо которого показалось Сергею знакомым, и старший лейтенант. Из «начальства» на месте находился только Фофан. Офицеры долго о чем-то с ним беседовали в каптерке, потом пошли по цеху.

Леника с утра еще не было, да и расспрашивать о нем Сергей после вчерашнего не стал и сам никому не рассказывал о происшествии. Майор со старшим лейтенантом поговорили с Кузьмичом, с его помощниками, потом двинулись в деревообрабатывающий цех, где сейчас был один Сергей (Леху Фофан отправил помочь заказчику разгрузить доски).

— Резенков? — с ходу спросил майор, осматриваясь в цехе. — Ты вчера ночью накуролесил?

— Я не куролесил, я всего лишь защищался от хулиганов, — упрямо ответил Сергей.

— Ну-да, конечно, — хмыкнул майор. — Паинька. Гулял ты вчера, а к тебе пристали. Бывает, чего там!

Интонации были тоже знакомы, как и голос майора. И тут Сергей вспомнил, откуда он его знает. Это тот самый участковый, только тогда он был, кажется, еще капитаном. И лицо у него тогда было другим. Напряженным, угрюмым, злым, потому что тогда отец Кати пытался найти правду в этой истории с попыткой изнасилования его дочери. Его, как отца потерпевшей, близко к следствию не подпустили, но он все равно что-то пытался раскопать. А фамилия его, как вспомнил Сергей, Поляков. И он Резенкова не узнавал. Понятно, ведь видел он его всего один раз, когда Сергей еще проходил как свидетель. А самого участкового Резенков очень хорошо запомнил.