На следующий день после прибытия Николай Николаевич с Сангилем в качестве переводчика посетил гористый, покрытый пышной растительностью островок Наматоте, где встретился с местными «большими людьми» — правителями островов Айдума, Наматоте и Мавара. Подобно «начальникам» на Молуккском архипелаге, эти папуасы именовались радьями (раджами) или капитанами и красовались, по словам путешественника, в малайской одежде. Путешественник объяснил им, что намеревается «поселиться здесь между ними, месяца на три», желает «видеть здесь горы, деревья, животных, людей и хижины их», хочет «знать обо всем, что здесь делается» [548] . В ответ он услышал жалобы на военные набеги из Папуа-Онин и междоусобные войны. «Титулованные» собеседники просили защиты у туан пушу(белого господина), обещали во всем ему помогать и просили дать им пару бутылок рома или джина, к которым они пристрастились под влиянием молуккских морских торговцев.

Отказавшись от предложения местного раджи обосноваться на Наматоте, Николай Николаевич объехал на урумбае прилегающие участки побережья и ближайшие острова. Его выбор пал на мыс Айва, расположенный на «материке» вблизи от острова Маваре. Здесь на уступе скалы с красивым видом на море он приказал расчистить в лесу площадку, на которой люди с урумбая с помощью местных жителей быстро построили домик на сваях, крытый атапами— водонепроницаемыми пластинами, сплетенными из пальмовых листьев. Он состоял «из передней, моей комнаты с двумя окнами и дверью и другой, почти вдвое большей, для моих людей» [549] . Сюда перетащили с урумбая вещи путешественника — одежду, ружья, приборы, ящики с медикаментами и т. д. На берегу под скалой начали селиться обитатели ближайших островов. Они строили шалаши или вытаскивали на сушу свои обычные жилища — лодки с двумя балансирами и довольно широкой платформой с навесом, сплетенным из листьев пандануса.

Не теряя времени, Миклухо-Маклай приступил к научным изысканиям: обмерял головы папуасов, собирал черепа и скелеты из разрушенных захоронений, составлял словники местных диалектов, добывал при отливе и консервировал губок и других простейших морских животных, организовал охоту на местных птиц, чьи черепа и скелеты помещал в консервирующие растворы, проводил метеорологические наблюдения.

В 1828 году голландская колониальная администрация объявила о присоединении западной части Новой Гвинеи к Нидерландской Ост-Индии и, чтобы подкрепить эту декларацию, основала на Берегу Папуаковиай, в местности Лобо, расположенной недалеко от Айвы, военное поселение — форт Дюбус. Однако большинство поселенцев, включая коменданта, погибли от малярии, берибери (скорбута) и дизентерии. Новые пополнения ждала та же участь. В 1836 году оставшиеся в живых солдаты и офицеры с семьями были вывезены военным кораблем в Батавию. Голландцы получили столь суровый урок, что следующую попытку основать поселение в этом районе предприняли лишь в конце XIX века, а до того ограничивались «демонстрацией флага», изредка посылая к Берегу Папуаковиай военные корабли.

Трагическая судьба форта Дюбус была не случайной. Как вскоре убедился русский путешественник, прибрежная полоса Берега Папуаковиай — с заболоченными низинами и мангровыми болотами — была еще более нездоровой, чем местность на побережье залива Астролябия, где он жил в 1871 — 1872 годах. Судя по дневнику, Николая Николаевича здесь реже посещали приступы малярии, но он страдал от осложнений, вызванных лихорадкой денге, и постоянно испытывал сильное недомогание. Между тем серьезно заболел Ахмат. Приступы малярии следовали у него один за другим. Мальчик настолько ослаб, что с трудом говорил и, лежа на циновке, не мог без помощи приподнять голову. Николай Николаевич заботливо ухаживал за своим «папуасенком». Местными разновидностями малярии заболело и большинство «матросов» урумбая. Положение спасали большие дозы хинина, которым предусмотрительно запасся Миклухо-Маклай. Природные красоты, которыми не уставал восхищаться путешественник, обернулись другой, трагической стороной. Уже через несколько дней после высадки в его дневнике появилась такая запись: «Местность здесь живописная, жалко, что здесь легче умирать, чем жить» [550] .

Ознакомившись с окрестностями Айдумы, Миклухо-Маклай 21 марта отправился на урумбае в более далекую экскурсию. Сторожить свой домик он оставил пятерых матросовсерамцев под начальством амбонца-христианина Иосифа Лописа, которому поручил неустанно заботиться об Ахмате, еще не окрепшем после серии пароксизмов малярии.

Идя вдоль берега, преимущественно на веслах, урумбай посетил многие бухты и проливы, а также маленькие острова, причем Николай Николаевич внес уточнения и изменения в официальную голландскую карту. Путешественник проявил, как теперь говорят, политкорректность: безымянный мыс на острове Драмай он назвал в честь Лаудона, проток, ведущий в залив Бичару, обозначен на его картосхеме как пролив Королевы Софии (супруги голландского короля), а обособленная часть залива Тритон — как пролив Великой княгини Елены (его петербургской покровительницы).

На востоке урумбай дошел до острова Лакахия, где имелась хорошая, защищенная от ветров якорная стоянка, а потому здесь чаще, чем у других островов Берега Папуаковиай, останавливались серамские и макасарские падуаканы(большие парусники), приходящие для меновой торговли. На Лакахии не было постоянного поселения. Но стоило появиться падуакану, как сюда, словно на ярмарку, приплывали в своих лодках жители окрестных прибрежий и островов. По мнению современного востоковеда М.А. Членова, Миклухо-Маклай наблюдал здесь начальную стадию образования торгового центра, при дальнейшем развитии которого на острове обычно оседают и смешиваются люди разных национальностей, образуя ядро «торгового этноса», и возникает постоянное поселение [551] .

На Наматоте и Айдуме Николай Николаевич несколько раз встречался с людьми из племени вуоусирау, населявшего горы над Берегом Папуаковиай. Они приглашали путешественника в гости, причем рассказали, что за грядой прибрежных холмов находится большое озеро Камака-Виллар. Несмотря на общую слабость и боль в ногах, Миклухо-Маклай по крутым тропинкам совершил поход в горы и познакомился с культурой и бытом этого племени, которое было меньше затронуто внешними влияниями, но тоже имело своего «капитана». Вуоусирау (как и их соседи — маираси) по своему антропологическому типу мало отличались от прибрежных папуасских племен. «Между женщинами, — записал путешественник, — я заметил одну девочку лет около 13, большие темно-карие глаза которой могли бы удовлетворить самых взыскательных ценителей женской красоты» [552] . Вуоусирау говорили на особом диалекте, вели более оседлый образ жизни, строили прочные хижины на сваях и в отличие от береговых папуасов держали собак, которые по своей природе и предназначению были похожи на их четвероногих сородичей с Берега Маклая.

Спустившись с гор, Миклухо-Маклай продолжил объезд побережья. Путешественнику приходилось быть все время настороже, так как сопровождавшие его местные жители утверждали, что на урумбай готовится нападение. В узком и извилистом заливе Каруру 50 вооруженных старинными ружьями, луками и копьями папуасов на больших лодках приблизились к урумбаю. Решительность и находчивость Миклухо-Маклая помогли предотвратить столкновение, но команда урумбая была уверена, что это разведка, а настоящее нападение произойдет ночью, а потому уговорила путешественника поставить паруса и поскорее выйти в открытое море. Однако это было только начало. 2 апреля на обратном пути к Айдуме Николай Николаевич и его спутники узнали от плывшего в утлой лодчонке папуаса, что на Айву напали более сотни обитателей залива Бичару, разграбили вещи путешественника, убили несколько папуасов, поселившихся возле его домика, обезглавили их, а двух девушек и мальчика увели с собой в горы.