Вместо этого Харуюки сел на кровати и, сделав глубокий вдох, прогнал изнутри себя слабость, после чего хрипло, но отчетливо произнес:

– Заходи.

Черноснежка открыла дверь и беззвучно вошла. Почему-то в руках она держала одну из больших подушек с дивана в гостиной. Окинув комнату взглядом, она быстро подошла к кровати Харуюки и села на краешек спиной к нему.

– Я думала, ты скажешь «нет», – тихо сказала Черноснежка. Харуюки так же тихо ответил:

– …Я тоже так думал.

– Почему ты передумал?

– Хмм… это…

Харуюки был на удивление спокоен. Наоборот, в этой невероятной ситуации он ощущал прилив какой-то безмятежности. Возможно, от облегчения, что он в последнюю секунду не совершил ужасную ошибку.

– …Потому что я уверен, что ты хочешь поговорить о чем-то очень важном, семпай.

– Да, и ты, после того как это заметил, решил быстренько удрать и заснуть?

Увидев, как ее хрупкая спина вздрогнула и застыла, Харуюки заскреб рукой в затылке и извинился.

– П-прости.

– …Ладно, я тебя прощаю, раз уж ты все-таки пустил меня к себе в комнату.

Напряжение ушло из плеч Черноснежки, и она, чуть развернувшись, взглянула на сидящего в середине кровати Харуюки. Лицо ее было ласковым, но, как он и ожидал, тень печали, прятавшаяся в этом лице все последнее время, никуда не делась.

Черноснежка подняла руку и погладила тонкими пальцами лаково-черный нейролинкер у себя на шее. И одновременно тихо прошептала:

– «Те, у кого не остается очков и кто теряет "Брэйн Бёрст", вместе с тем теряют и все воспоминания о нем».

У Харуюки перехватило дыхание. Черноснежка говорила о системе сохранения «Brain Burst» в тайне, в существовании которой и она, и Харуюки убедились без малого два месяца назад. Для проигравших это было спасение, но в то же время и высшая форма наказания.

Опустив голову, Черноснежка улыбнулась; ее улыбка таила в себе смесь самых разных чувств.

– Это раньше были только слухи, но, когда я увидела, что это правило есть на самом деле и никаких сомнений просто не могло оставаться, мне стало очень страшно. Потому что если кто-то из других королей хоть раз меня одолеет, в тот самый момент я полностью забуду, кто я есть. Но, Харуюки-кун. В то же самое время мне… стало легче на душе…

Харуюки пришел в замешательство – смысла этих слов он не понял. Черноснежка с еще большей силой сжала подушку у себя на коленях и продолжила, опустив голову:

– …Два с половиной года назад во время встречи королей я внезапно атаковала одного из них и навсегда изгнала его из Ускоренного мира. С тех самых пор я в самой-самой глубине души боялась. Я думала, что он… тот мальчик, который был когда-то Красным королем первого поколения, Ред Райдером, живет где-то в Токио и ненавидит меня.

Харуюки шумно втянул воздух.

Эту историю он уже несколько раз слышал. Более того, он даже видел однажды запись того, как это было. И он должен был понимать, какой громадный шрам то убийство оставило на сердце Черноснежки; но он по глупости решил, что она уже перетерпела эту боль.

Невольно подавшись всем телом к сидящей на левом краю кровати Черноснежке, Харуюки быстро сказал:

– Но… даже если внезапная атака… это ведь была законная атака, по правилам? И кроме того, у него ведь тогда еще не было договора о ненападении с другими командирами легионов. Раз так, он не должен был тебя ненавидеть –

Черноснежка мягко, но решительно покачала головой и перебила отчаянное словоизлияние Харуюки.

– Неверно, Харуюки-кун.

– Э… не… неверно?..

– Прием, которым я отрубила голову Ред Райдеру, – моя спецатака восьмого уровня «Дес бай эмбрейсинг». Ее дальность всего семьдесят сантиметров, зато она очень мощная. …Однако, какой бы мощной она ни была, ее не хватило бы, чтобы мгновенно убить Райдера, – он ведь был того же уровня, что и я, и защита его была следующей после зеленого и синего, аватаров ближнего боя. Да… думаю, ты уже понял. Я тогда подключила систему инкарнации. Я применила запретную силу, которую все семь королей поклялись не применять после того, как уничтожили Кром Дизастера четвертого поколения…

Харуюки просто не знал, что сказать.

Высокоуровневый интерфейс, спрятанный в глубине «Brain Burst». «Система управления через воображение». Выход за пределы возможностей игры благодаря умышленному использованию этого интерфейса – и есть «инкарнация». Ее мощь невероятна; но в то же время у системы инкарнации есть и страшная, темная сторона. Все знакомые Харуюки игроки высокого уровня говорили ему, что каждый, кто гонится за этой силой, оказывается поглощен мраком, таящимся в собственном сердце. Сидящая перед ним Черноснежка не была исключением.