Рассказ этот учит нас тому, чтобы мы, усмотрев в себе грех, не только спешили немедленно принести покаяние и твердо решились убегать его впредь, но и старались по возможности загладить сделанный им соблазн или вред противоположными ему добрыми делами (арх. Царевский. Уроки по Закону Божию. V, 1887. С. 156).

Одна знатная женщина, по смерти своего мужа, приведя себе на память все свои грехи и вспомянув час смертный и страшный суд Божий, поклонившись ему, сказала: «По вере пришла я к твоей святыне, честный отче: я хочу исповедать перед тобой все грехи мои».

Когда же старец не соглашался на это и говорил: «Мне (как монаху) не следует слушать о женских делах, дитя мое», женщина сказала: «Отче святый! Господь Иисус Христос, истинный Бог наш, облекшийся в наш образ, не отринул пришедшей к Нему блудницы, которая со слезами лобызала честные Его ноги и исповедовала Ему свои грехи; а ты, отче, отгоняешь меня в то время, когда я хочу покаяться и спастись!»

Выслушав это, старец сказал ей в ответ: «Если так, чадо, и если ты по вере пришла к моему недостоинству, то пойдем в церковь: исповедуй там с сердечным сокрушением многомилостивому Человеколюбцу Богу деяния твои, причем и я, грешный старец, услышу их». Они оба пришли в церковь, и женщина, сделав поклон, стала молча. «Что с тобой, чадо? – сказал ей старец. – С раннего утра ты понуждала смирение мое, чтобы принять тебя на исповедь, а теперь ничего не говоришь?» «Не смею высказать, честный отче,

– отвечала женщина, – меня смущает непристойный помысел». В таком случае, напиши мне его на бумаге, – сказал он, – а я прочту его перед лицом Господа Бога, прощающего по Своей великой милости наши согрешения».

«И этого сделать я не в силах: так велики мои грехопадения», – отвечала грешница. «Если и этого не можешь сделать, – продолжал старец, – то я вот что сделаю: буду напоминать тебе по одному все грехи, какие бывают в жизни людей», – и он стал ее спрашивать: «Не сделала ли ты то и то?»

Но женщина на все его вопросы отвечала: «По милости Божией и за твои святые молитвы я ничего такого не сделала; мои грехи вовсе не те».

Тогда старец сказал ей: «Если не они, то я – не сердцевед: не знаю я тайн человеческих».

И несчастная женщина, не умиривши своей совести покаянием, сказала только: «Молись о мне, отче», – и ушла.

Проходя по улице, она увидала одного расслабленного старца-чернеца, который весь в ранах лежал на земле, всеми пренебрегаемый, и сказала ему: «Хочешь ли, я возьму тебя к себе в дом и успокою тебя, а ты умолишь Бога о моем недостоинстве?» «Да, госпожа моя, – отвечал страдалец, – я желал бы, чтобы ты оказала такую милость мне окаянному!»

Тогда женщина поспешила домой, приготовила постель, послала купить монашеские одежды и приказала служителям взять с улицы расслабленного инока, отнести в баню, омыть его, одеть в новые одежды, принести к ней в дом и положить на приготовленной постели. Когда все это было исполнено, она сама стала прислуживать ему, помазывая его струпы и прилагая все старание об его уврачевании.

Спустя некоторое время наступил Великий Четверток спасительных Страстей Христовых, и женщина сказала болящему старцу: «Отче, хочу я нечто сделать с тобой, только ты молчи и не препятствуй мне» «Как повелишь, госпожа моя, так и сделаю», – отвечал он.

Настало время божественной службы: священнослужитель совершал в ее домовой церкви литургию и, лишь только он начал читать Евангелие и произнес сии слова: Иисусу же, бывшу в Вифании, в дому Симона прокаженнаго, приступи к Нему жена, сткляницу мира имущи многоценнаго (Мф. 26, 7 и др.), женщина, взявши сосуд с миром, подошла к чернецу, возлила миро на ноги его и, лобызая их, омочила слезами; потом отерла их своими волосами и тут же перед служителем Божиим исповедала все тайные и явные грехи свои…

И вот, когда она поступила так, сделалось страшное сотрясение – не во всем городе, а только в одном ее доме, – и вслед за тем слышен был голос: «Оставляются тебе грехи твои!» А когда раздался этот Божественный голос, болящий инок вдруг встал совершенно здоровым, не имея на себе ни одного струпа, ни одной язвы, прославляя Господа нашего Иисуса Христа, творящего страшные и великие чудеса. А эта блаженная жена, получив прощение своих грехов от неисследуемого и неизреченного милосердия Божия, провела остальное время жизни своей в покаянии и преставилась к Богу, оставив образ для всех, кто хочет прийти к покаянию (Руно орошенное, Троицкий листок).

В ком нет сокрушения о грехах, тот не вполне чувствует себя грешником, не вполне сознает, что грех есть величайшее зло, величайшее оскорбление Господа Бога.

I. Мытарь, когда вполне сознавал себя грешником и очей своих не смел возвести к Господу, а только бил себя в перси и взывал из глубины души: «Боже, милостив буди мне грешному!» Так истинные христиане, сознавая себя грешниками, сознавая, что грех есть величайшее оскорбление Господа, непрестанно сокрушались о грехах своих.