Смех отвлек его от созерцания Земли. Смеялись, кажется, над пожилой располневшей парой.

Алварден наклонился к своему соседу.

— Что происходит?

Сосед, помолчав, ответил:

— Они женаты сорок лет и теперь совершают Большой Тур.

— Большой Тур?

— Ну да. Вокруг Земли.

Пожилой человек, покраснев от удовольствия, описывал свои впечатления и делился опытом. Его жена тоже время от времени вставляла замечания, уточняя ничего не значащие детали. Оба находились в превосходном расположении духа. Остальные слушали их со вниманием, так что Алвардену показалось, что земляне столь же человечны, как и другие люди Галактики.

А потом кто-то спросил:

— И когда вы подойдете к Шестидесяти?

— Примерно через месяц, — последовал радостный ответ. — 16-го ноября.

— Что ж, — ответил тот, кто задал вопрос, — надеюсь, в этот день будет хорошая погода. Мой отец достиг своих Шестидесяти в чертовски дождливый день. Лило, как из ведра. Я ничего подобного не видел ни до, ни после. Я отправился к ним — в такой день, знаете, каждому хочется иметь провожатого, — и он всю дорогу жаловался на дождь. У нас был открытый «бьюхил», понимаете, и мы все вымокли. «Слушай, — сказал я, — тебе-то не на что жаловаться, папа. Возвращаться-то придется мне».

Раздался общий взрыв смеха, к которому с готовностью присоединилась и пожилая пара. Алварден, однако, почувствовал, как ужас проник ему в душу в то время, как в его мозгу зародилось смутное и неприятное подозрение.

Он сказал своему соседу:

— Эти Шестьдесят, предмет здешнего разговора, я понимаю так, что в этом возрасте подвергаются утаназии. Я хочу сказать, вы убираете их с пути, когда они достигают Шестидесяти, не так ли?

Голос Алвардена заметно дрогнул, так что его сосед, издав последний смешок, повернулся на своем сиденье и оглядел своего спутника долгим подозрительным взглядом. Наконец, он сказал:

— Ну, а вы как думаете, что он имел в виду?

Алварден неопределенно махнул рукой и довольно глупо улыбнулся. Он знал обычай, но только теоретически. Как нечто вычитанное из научного журнала. Но теперь этот обычай предстал перед ним в ином свете, касающемся живых людей, мужчин и женщин, его окружающих. Все они, согласно обычаю, не могли жить больше шестидесяти лет.

Человек, который сидел рядом с ним, по-прежнему не спускал с него глаз.

— И откуда ты такой взялся, парень? Неужели там, откуда ты родом, ничего неизвестно о Шестидесяти?

— Мы называем это «временем», — слабо ответил Алварден. — Сам я из тех мест. — Он ткнул большим пальцем через плечо, и через четверть минуты его недоверчивый спутник перестал сверлить его взглядом.

Губы Алвардена дрогнули. Эти люди были так подозрительны. По крайней мере, эта грань карикатурного образа землян, известная ему с детства, совпадала с действительностью.

Пожилой человек заговорил снова:

— Она отправляется вместе со мной, — сказал он, кивая в сторону своей улыбающейся жены. — У нас остается еще три месяца, но в ее ожидании нет смысла, так она думает, и мы отправляемся вместе. Ведь правда, Чабби?

— О, да, — ответила та, радостно хихикая. — Все наши дети имеют свои семьи и свой дом. Я была бы им только обузой. Кроме того, без моего старика я не смогу как следует насладиться оставшимся временем, так что мы отправимся вместе.

Все пассажиры, казалось, углубились в подсчеты, сколько времени еще осталось у каждого из них, и эти подсчеты даже вызвали споры у нескольких семейных пар.

Один маленький мужчина в плотной одежде и с решительным выражением лица напористо бросил:

— Мне остается ровно двенадцать лет, три месяца и четыре дня.

Кто-то благосклонно добавил:

— Если вы не умрете раньше.

— Чепуха, — последовал немедленный ответ. — Я не имею такого намерения. Я проживу ровно двенадцать лет, три месяца и четыре дня. — И вид у него сделался самым свирепым.

Спокойный молодой человек извлек изо рта щегольскую длинную сигарету и сказал, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Хорошо тем, кто может так просто высчитать свой день. Есть много таких, что живут и после своего времени.

— А, конечно, — подхватил другой, и все закивали с возмущенным видом.

— Нет, — продолжал тот, — я вовсе не вижу ничего удивительного в том, что мужчина или женщина хотят пожить После своего дня рождения до следующего Совета, особенно если у них есть какие-то дела, которые следует решить. А вот всякие там уклонщики и паразиты, это другое дело.

Алварден мягко спросил:

— Но разве возраст каждого не регистрируется? Ведь невозможно с успехом и надолго проскочить день своего рождения, не так ли?