Любовь к ребенку, как и всякая великая любовь, становится творчеством и может дать ребенку прочное, истинное счастье, когда она усиливает размах жизни любящего, делает из него полноценного человека, а не превращает любимое существо в идола.

Маленькие дети требуют внимания, а взрослые дети — имущества.

Маленькие детки — маленькие бедки, большие детки — большие бедки.

Мало дать ребенку жизнь, надо еще дать ему жить.

Мальчик — много шума и крика в оболочке из грязи.

Мальчик кричит: «Нельзя! Двое на одного!» Он ведь не знает, что только так и будет.

Мальчики есть мальчики, они на мальчишеское смотрят по-мальчишески.

Машин у женщины должно быть как минимум две. Это мальчик и девочка!

Младенец: громкий шум на одном конце и никакого чувства ответственности на другом.

Многие взрослые относятся к деньгам так же, как дети к игрушкам.

Молодость страшна: это сцена, по какой ходят на высоких котурнах и во всевозможных костюмах дети и произносят заученные слова, которые понимают лишь наполовину, но которым фанатически преданны. И страшна история, ибо столь часто становится игровой площадкой для несовершеннолетних; площадкой для игр юного Нерона, площадкой для игр юного Наполеона, площадкой для игр фанатических орд детей, чьи заимствованные страсти и примитивные роли вдруг превращаются в реальность катастрофически реальную…

Мужей и жен должны подбирать нам наши дети.

Мужчина и женщина получают свое завершение только в супружеской паре, а супружеская пара получает свое завершение только в ребенке.

Мы должны стремиться к тому, чтобы рождались только желанные дети, поскольку жестоко давать жизнь нежеланному ребенку, который может стать жертвой физического или морального насилия.

Ты молод и мечтаешь о ребенке и браке. Но ответь мне: таков ли уже ты, чтобы иметь право желать ребенка?.. Преодолел ли ты самого себя, повелитель ли ты своих чувств, господин ли своих добродетелей?.. Или в желании твоем говорит животное и потребность природы твоей? Или одиночество? Или недовольство собой?

Мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними.

Мысль ребенка эгоцентрична, то есть ребенок думает для самого себя, не заботясь ни о том, чтобы быть понятым окружающими, ни о том, чтобы стать на точку зрения другого.

На первый взгляд, у всех детей характер одинаковый, все они ведут себя на один лад, и лишь пристальное внимание помогает уловить разницу между ними.

Наши «цветы жизни» оборачиваются непредсказуемыми букетами.

Наши дети — как наши деньги: какими бы ни были большими, всегда кажутся маленькими.

Наши дети — это наша старость.