Но, как выяснилось, бывает. Однако не будем забегать вперед.

Мы с Рамоной вошли в ее крошечную квартирку. Мебели было мало, но смотрелась она очень стильно: огромный мягкий диван, накрытый бледно-розовым покрывалом, небольшой синий журнальный столик на колесиках, сделанный в форме фасолины, черный книжный стеллаж с полками, расположенными в шахматном порядке. Неброские декоративные безделушки, несколько совершенно потрясных картин в тонких рамках. Как говорится, простенько, но со вкусом.

Лично мне очень понравилось.

— Вот тут я живу, — сказала Рамона.

— У тебя очень здорово. — При других обстоятельствах я бы с удовольствием задержался тут на подольше, но сейчас мне надо было бежать.

Я сжал руку Рамоны.

— Я тебе позвоню. Сразу, как будет возможность.

Она погладила меня по руке, а потом притянула к себе и порывисто обняла:

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Это было как в сказке. А потом все изменилось, буквально в одну секунду.

Я случайно взглянул поверх плеча Рамоны. Дверь на кухню была открыта, и я увидел там на столе… Нет, ничего сверхъестественного там не было. Я вообще удивляюсь, как я заметил такую мелочь.

— Береги себя, Уолли, — прошептала Рамона, но ее голос донесся откуда-то издалека. Как будто я спал и услышал его сквозь сон. Меня уже не было рядом с Рамоной, я весь устремился туда, на кухню.

— Уолли?

Я ничего не ответил. Рамона растерянно отстранилась.

— Что случилось? — спросила она.

А случилось вот что: там, на кухонном столе, стояла бутылка. Очень знакомая бутылка. Длинная, узкая, с голубой пластмассовой крышкой и ярко-красной надписью курсивом по кругу: «Гласьяль». У меня в голове зазвучал голос Джерри: «Она еще не продается. По крайней мере у нас в Америке. Мне прислали из Канн пару ящиков, и я выдаю по бутылке всем моим клиентам. Мм-мм. Волшебный напиток!»

Я смотрел на эту голубую бутылку, и в моих перегруженных мозгах что-то переключилось. Какой-то важный рычажок. В мыслях сразу же прояснилось, и многое встало на свои места.

В Штатах она еще не продается. Джерри прислали всего пару ящиков, и он выдает по бутылке своим клиентам. Так сказать, приобщает к волшебному напитку.

Вот бля…

— Уолли? Что с тобой? Что случилось?

Я застыл как истукан, впившись взглядом в бутылку.

— Уолли?

Я попятился к двери, наткнулся на стул. Кое-как обошел его и продолжал пятиться к выходу, не сводя глаз с бутылки «Гласьяль» на кухонном столе. Рамона обернулась, проследив за направлением моего взгляда.

— О господи, Уолли. Это не то, что ты думаешь. Уолли, нет. Я пыталась тебе рассказать…

Чтобы не расплакаться, как девчонка, на глазах у Рамоны, мне пришлось развернуться и выбежать из квартиры. Рамона бросилась следом за мной, и я захлопнул за собой дверь, чтобы задержать ее на лишние две-три секунды. Потому что каждая секунда была на счету. Лифт стоял на этаже. Я влетел в кабину, нажал на кнопку первого этажа и сразу же — на закрывание дверей. В щели между закрывающимися дверями показалось испуганное лицо Рамоны. Лифт вздрогнул, издал тяжкий натужный стон и поехал вниз.

Я лихорадочно думал, пытаясь сообразить, что происходит. Еще одна ложь. Еще один подлый обман. Рамона знакома с Джерри. Как такое возможно?! И что это значит? Ну, первое, что приходит на ум: наша якобы случайная встреча в баре в тот первый вечер была не случайна. Это он все подстроил, Джерри. Он был там в тот вечер! Он наблюдал! Все, что было у нас с Рамоной… Получается, это был чистой воды обман. Меня опять обманула женщина, которая, как мне казалось… ну хорошо, пусть не любит, но все же питает ко мне хоть какие-то чувства. Настоящие чувства! Но это все была ложь. Мне стало горько и больно. По-настоящему больно. Даже больнее, чем со Сью.

Но тут было что-то еще… Еще более тревожное, чем ложь Рамоны. Когда я увидел эту злосчастную бутылку в кухне у Рамоны, у меня промелькнула какая-то мысль. Как раз после того, как мне вспомнились слова Джерри. «Волшебный напиток». Где-то на периферии моих затуманенных мозгов забрезжил слабенький лучик света. К несчастью, у меня просто не было времени, чтобы как следует все обдумать. Но одно я знал точно: нельзя доверять никому! Никому! Ни Сью, ни Рамоне, а теперь, может быть, даже и Джерри. Внутренний голос подсказывал: БЕГИ.