— Сашка, — начал было я удивленно, но из-за спины моего старого, еще с Земли, друга выдвинулась пара хробов. Один из них ловко выбросил вперед крепкую серую руку, целя мне в висок.

В глазах потемнело.

Сильные и холодные — не руки, а стальные клещи — поволокли меня куда-то за угол, потом вниз, пятками о ступени, потом снова вправо и влево по извилистым коридорам. Мутило. Перед глазами мелькали круги, тени, адски болела рука. И от этой боли я, наконец, провалился в беспамятство, в серое марево, из которого постепенно вновь проступали камни стен, Далекие пятна факелов. Ближе — деревянные перекрытия, бархатные занавеси. И вдруг — еще ближе — не лицо.

— Миранда, — прошептал я, невероятным усилием протягивая руку, чтобы коснуться длинной темной пряди, поблескивающей в дрожащем факельном свете.

— Я не хотела, — шепнула она в ответ, — и я, и Батхал, мы правда не хотели, чтобы все так получилось…

— Ты призрак? — с замиранием сердца я всматривался в ее черты, знакомые, милые. — Если ты призрак, возьми меня с собой…

— Когда мы были вместе, ты не верил в призраков, — усмехнулась она, положила мне на голову ледяную ладонь.

— Я поверю во что угодно, если ты останешься со мной… — Она была так близко, живая, невредимая, без единого следа пыток, и я едва не плакал, продолжая тянуться к ней. Каждой клеткой тела переживая вновь все свое горе, всю свою боль, как в тот день, когда Батхал принес мне весть о ее смерти и ее предсмертных мучениях.

— Я не могу быть с тобой, — проговорила она, и слезы навернулась на ее глаза. — Мне правда жаль, что все получилось так. Я просила Батхала не слишком мучить тебя, рассказывая о моей смерти…

Она опустила голову, наклонилась, заскользила руками по моим плечам и бедрам, затягивая ремни, позвякивая цепями.

— Лживая тварь. — Это вырвалось само, против моей воли. Я рванулся, но ремни держали крепко.

— Да, — ответила она виновато, — я лгала тебе. Но я не хотела причинить тебе страдания. Мы просто должны были спасти племя.

— Странный способ… — начал было я, но она закрыла мне рот ладонью.

— Старейшины не могли договориться, — быстро, торопливо заговорила она, — только спорили. В таком племени, как наше, все давно друг другу родственники. И все старались в этой войне найти выгоду для своих. Нужен был кто-то чужой и сильный, как ты. Мы с Батхалом давно пытались уговорить совет старейшин попросить помощи у Ророха, но нас никто не слушал. А тебя… тебя они послушали. Я стала твоей женой, Батхал твоим названым братом — и деланханы приняли тебя. Стали слушаться. А моя смерть и хробы, разорившие деревню, — это был лишь маленький щелчок кнута, чтобы подогнать вас в сторону Рорх-Крайхена.

— Подогнать? — прошипел я, чувствуя, как вся любовь, что жила в моем сердце, в одно мгновение перекипела в злость и разочарование. — Ты гнала свой народ, как скот? Ты позволила хробам убить старейшин и сильнейших воинов, чтобы перепуганные женщины и дети прибежали под крылышко Ророха?

— Зато теперь дни войны сочтены, — совсем тихо шепнула Миранда, едва не плача. — Все закончится. Они разделят земли, ваши возьмут свое, и наступит мир.

— Хватит болтать, Мира, — раздался рядом знакомый голос. — Давно пора заканчивать. Он свою работу сделал.

Сашка, странно неуместный в своем серебристом костюме среди серых камней и факелов, склонился надо мной, закрепляя на моей груди УАП.

— Батхал, — позвал он. — Ты или я?

— Может, я? — с ноткой жадной зависти пробормотал где-то рядом Ророх.

— Ты свое получил, — бросил Сашка.

Батхал отодвинул плачущую Миранду и молча ударил мечом мне в грудь.

Я умер.

— Вставай, парень, — подбодрил Сашка, помогая Мне подняться из кресла, — Здорово ты. Ни один еще так теста не проходил. Полная совместимость. Тебя там начальство в большом кабинете дожидается.

— Иди ты, — буркнул я. — Не ожидал он…

— Чего ты? — изумился он. — Ведь все отлично прошло…

Я отпихнул его и пошел к выходу, сопровождаемый удивленными взглядами лаборантов. Наверняка кто-то уже держит палец на тревожной кнопке. Реалигент не вышел из глубокого кондиционирования. Вернее — вышел, но не весь. Следовательно, вязать психа и в зеленый кабинет.

И ведь будут правы. Был реалигент, да не весь вышел. Помнит еще обезумевшие от страсти глаза женщины, которая стала его женой по заданию. И крепкое рукопожатие младшего брата. И предсмертные слова умирающего друга. И хруст собственной груди под натиском варварского меча. Жмите-жмите свою кнопку, дорогие коллеги. Пока другие дорогие коллеги очухаются, я успею сказать пару ласковых Генералу.

Генерал стоял у окна во всю стену и любовался закатом. Прямая спина. Руки сложены за спиной. Пальцы поигрывают шариком из дымчатого стекла. Шарик напоминал планету. Сколько таких планет побывало в железных пальцах Генерала?

— Вызывали?

Генерал медленно отвернулся от окна, за которым до самого горизонта не было ничего, кроме океана зелени. Багровой полосы заката. Тускнеющего летнего неба.

— Вызывал, Гена, — сказал он. — Садись, поговорим.

Он толкнул в мою сторону кресло на антиграве. Роскошное, надо заметить, кресло. Не каждый чиновник может позволить в своем кабинете такое. Но я не стал садиться, только оперся кончиками пальцев о широкую, словно взлетно-посадочная полоса столешницу-Меня слегка пошатывало: глубокое кондиционирование — это не шутка, но если пришел ругаться, лучше делать это стоя.