Шрифт:
Расплатившись со своим кредитором, Харитон Никанорович заключает контракты на турне по Австро-Венгрии для выступлений с публичными полетами. Его ждут в Карлсбаде, Мариенбаде, Праге, Боцене, Меране… Карлсбад, нынешние Карловы Вары, — знаменитый чехословацкий курорт.
В скромном городском архиве листаю ветхую подшивку местной австро-венгерской газеты за 1912 год — «Фольксвилле».
Номер за 22 июля. На первой полосе:
«Показательные полеты в Карлсбаде.
Известный авиатор Харитон Славороссов в пятницу вечером взлетел на своем «блерио» с ипподрома, пролетел над городом, до горного отеля «Империал» и тотчас полетел обратно на ипподром. Первые показательные полеты были продемонстрированы в воскресенье. Славороссов смело и быстро поднялся до самых облаков так, что был виден зрителям как маленькая точка. Потом ринулся вниз, как ястреб, чтобы, не задев земли, снова взмыть к облакам. Затем он спокойно и величественно пролетел над самыми трибунами, и дальше мы увидели властелина воздуха, совершающего смелые повороты. Он делал в воздухе различные фигуры, выключал мотор, чтобы спланировать до реки Эгер, в последний момент снова включал мотор и поднимался на высоту, чтобы в конце концов после третьего полета совершить подлинно отважный этюд — произвести посадку на самом маленьком участке ипподрома. В глазах всех зрителей можно было прочесть глубочайшее волнение, ибо перед ними блестящим образом был продемонстрирован величайший триумф человеческого духа…»
Слова, которые теперь могут показаться высокопарными, наивным преувеличением достижений авиации и мастерства, на самом деле были абсолютно уместны. Уже не двухминутный полет, а настоящее искусство авиатора, невиданные ранее возможности показывал людям русский летчик. И я без улыбки читаю далее о том, что «подобный орлу — властелин воздуха Славороссов» совершит еще два показательных полета.
Любопытна и такая деталь, отмеченная газетой:
«Гораздо больше людей, чем на ипподроме, собралось на железнодорожной насыпи линии Мариенбад — Карлсбад. Среди них были также и зажиточные люди, даже майорская форма виднелась среди зрителей у забора. Бедняков, которые не могут заплатить крону за входной билет, никто не осудит, но зажиточным людям позор стоять за забором…»
Мне это понравилось. Ведь именно так летчикам приходилось зарабатывать на жизнь. А расходы на содержание самолета, на его транспортировку из города в город! А риск, которому они подвергали свои жизни!..
Есть отчеты и об этих повторных выступлениях, где Славороссов «перещеголял свои воскресные достижения. Публика встретила отважного летчика восторженными криками «браво!». Вот это встреча! Ведь я пришел в архив из того самого отеля «Империал», над которым летчик впервые показался сразу всему городу. Прочитав газету, я отправляюсь на тот самый ипподром, где еще сохранились старинные трибуны, хожу по тому самому полю, с которого он взлетал, поднимаюсь на железнодорожную насыпь, заполненную в те дни «зайцами», включая некоего майора… И кажется, что вижу самого Славороссова, «блерио», бегущего по полю, восторженную толпу… Все здесь сохранилось, как было, а ведь в Ленинграде, в Варшаве и многих других городах, где летал Харитон Славороссов, уже нет старых аэродромов, ипподромов. Этот день, день встречи с героем, стал для меня настоящим праздником.
Не знаю уж почему, но за полетами Славороссова внимательно следила газета «Кронштадтский вестник», сообщая о его победах за рубежом:
«После больших состязаний в Вене, на которых он занял третье место из сорока трех авиаторов, им, по приглашению спортивного клуба, сделана поездка по австрийским курортам… Все газеты, начиная с венских, полны сочувственных отзывов о русском пилоте и выдвигают его в ряды лучших авиаторов мира».
Гастроли Славороссова продолжаются.
«Выдающийся русский летчик Славороссов на знаменитом аэроплане «Блерио-XI» совершит свободные полеты над морем и над горами!»
Эти броские афиши лишили покоя обитателей древнего приморского города Фиуме, еще ни разу не видевших полетов. И Славороссов был доволен, что приехал на берег Адриатики. Ему очень нравился утопающий в зелени город, амфитеатром спускавшийся к морю. Не только оно напоминало родную Одессу, но и шумная, темпераментная, многоязыкая толпа. Половину обитателей составляли итальянцы, недаром город был основан римлянами. Жили здесь хорваты, венгры и еще пестрая курортная публика. Площадка для полетов выбрана Славороссовым у самого моря на высоком скалистом берегу. В многотысячной толпе зрителей был и вице-губернатор Фиуме барон Лодовико Орос ди Бартини с приемным сыном Роберто, которого грудным младенцем подкинули в дом богача-аристократа. Юный Роберто не мог оторвать глаз от белого аэроплана, похожего на гигантскую птицу, гордо раскинувшую крылья. А рядом с нею сказочный рыцарь авиации в кожаном облачении, увенчанный сферическим шлемом. Заняв свое место в пилотской кабине, он взмахом руки приветствовал публику и подал знак механику, стоявшему у пропеллера…
Громко чихнув, зарычал мотор, вдоль фюзеляжа потекли космы сизого дыма, и до толпы донесся горьковатый запах бензина и горелого масла.
Пророкотав на разные голоса, согревшийся мотор набрал силу, натужно загудел и понес белую птицу прямо к обрыву… Кто-то испуганно вскрикнул, когда, сорвавшись с утеса, аэроплан резко провалился вниз, но тут же утвердился в плотном морском воздухе и начал парить над бирюзовой гладью… Не рискуя особо удаляться в море, Славороссов развернулся обратно и, как только пересек береговую черту, почувствовал, что аэроплан сразу подбросило вверх… «Разный воздух», — осенила пилота догадка, он впервые пересекал в полете границы моря и суши, не зная еще, что плотность воздуха над ними неодинакова.
В ту пору младенчества авиации многое, если не все, постигалось такими, как он, только опытом. Чтобы проверить себя, Славороссов вновь улетает в море и, довольный своим «открытием», продолжает парить в весеннем небе, то уплывая к горизонту — в горы, то появляясь над восторженной толпой. После посадки зрители устроили покорителю воздуха настоящую овацию, его забросали цветами. Вице-губернатор Бартини пожал Славороссову руку, поблагодарил за необычайное удовольствие и представил летчику своего сына:
— Роберто ваш самый горячий поклонник. Он вообще увлекается всякой техникой, а теперь просто бредит аэропланами.
— Тогда прошу, — улыбнулся подростку Славороссов и показал рукой на пилотскую кабину. — Прего, синьор Роберто…
Кто мог предполагать, что именно эта встреча с русским летчиком определит выбор Роберто, его судьбу. Пройдут годы, отгремит война, которая поставит Славороссова и юного австрийского офицера в противостоящие армии. Роберто Бартини вернется домой из русского плена, но вернется совсем другим человеком: его открытое, чистое сердце навсегда опалит огонь Октябрьской революции. В 1921 году студент-политехник Бартини вступит в ряды Итальянской компартии. А потом, но… не будем торопить события.