Заметив ее колебания, Августа сжала ей руку.

— Леди Харкасл попросила поговорить с вами. Я бы предпочла подождать до утра, но она была настойчива.

Тетя смотрела на Мадлен с таким сочувствием, что той захотелось разрыдаться. Как правило, Августа безупречно контролировала себя на светских мероприятиях, никогда не допуская проявления неподходящих эмоций. Но в этот момент она так переживала за племянницу, что забыла о сдержанности, и Мадлен теперь изо всех сил боролась с желанием уткнуться лбом тете в плечо и громко разрыдаться, как в детстве.

Несмотря на историю с театром, Августа горячо любила ее и сразу же простила, едва все улеглось и безопасности Мадлен перестало что-либо угрожать. Как и Алекс, она, безусловно, была огорчена, узнав о лжи Мадлен, но когда первая вспышка гнева погасла, Августа была готова оказать ей любую посильную помощь. Это была подлинно материнская поддержка.

— Фергюсон хочет увезти меня в Шотландию, чтобы избежать кривотолков, — прошептала Мадлен.

Голубые глаза Августы потухли.

— Если вы уедете, вернуться будет невозможно. Общество расценит это как доказательства его вины.

— Я так и сказала, но он предпочитает защищать меня, а не спасать себя.

— А чего хочешь ты?

Мадлен замолчала, не зная, как сказать своей благодетельнице, что вновь готова рискнуть ее добрым именем. Наконец она произнесла:

— Его бы оставили в покое, если бы Маргарита вернулась.

Августа оглянулась, чтобы убедиться в отсутствии чужих ушей.

— Я бы предпочла, чтобы ты сражалась, а не бежала. Я часто спрашивала себя: осталась бы твоя мать жива, если бы нашла в себе силы сопротивляться твоему отцу?

Августа редко удивляла свою племянницу, но сейчас Мадлен была потрясена.

— Я думала, вы считаете повиновение мужу одной из главных женских добродетелей.

Тетя фыркнула.

— Достаточно, чтобы мужчина не сомневался в твоем повиновении. После свадьбы Арабелла ни разу не просила Лубрессака о поездке в Англию. А если и просила, то позволяла ему игнорировать эту просьбу. Я так больше ее и не видела. Маркиз был пламенным патриотом. Фергюсон, правда, лишен этого недостатка. Тем не менее, мне тяжело было бы знать, что вы оставляете Англию, даже не попытавшись наладить жизнь здесь.

— Поэтому вы хотели отправить меня на Бермуды! — Мадлен попыталась спрятать за сарказмом свою растерянность.

Августа взглядом заставила ее замолчать.

— Я не хотела отправлять тебя на Бермуды. Однако некоторые ситуации требуют решительных мер.

Августа снова окинула взглядом гостей, и Мадлен поняла, что она высматривает Эмили. Увидев ее, тетя нахмурилась.

— Бог знает, что выпадет на долю Эмили. Не исключено, что это ее придется отправить на Бермуды. Но в таком случае мне тем более хотелось бы, чтобы ты осталась.

— Я не уеду в Шотландию без боя, — сказала Мадлен. — Но я не уверена, что смогу отказаться от Фергюсона, если останется только этот вариант.

Тетя пожала ей руку.

— Значит, он — тот, кто тебе нужен. Если даже ты потерпишь поражение, мы как-то переживем это. По крайней мере в Шотландию можно добраться на карете. Думаю, тамошняя недвижимость Фергюсона не в таком плачевном состоянии, чтобы там нельзя было разместить гостей.

Мадлен слабо улыбнулась. Августа встала и потянула ее за собой.

— Сегодня больше никакого шушуканья по углам. Если тебе удастся сделать вид, что это самый веселый бал в твоей жизни, сплетники по крайней мере задумаются, не известно ли тебе что-то такое, что неизвестно им.

Тетя улыбнулась, как человек, закаленный в битвах с обществом. Их разговор вдохнул в Мадлен новые силы, которых оказалось достаточно, чтобы пережить этот вечер.

Но этого было мало. Неизвестно, сколько сил ей потребуется, чтобы убедить Фергюсона внять голосу разума.

Фергюсон бесшумно спускался вниз по парадной лестнице: звук его шагов заглушал толстый ворс ковра. Ходить беззвучно он научился давным-давно, спасаясь от нотаций отца, и с тех пор знал все скрипучие половицы. Главное — перепрыгивать опасные места. Его странный способ передвижения привлек внимание горничной, она удивленно посмотрела на него, но, опомнившись, опустила глаза, покраснела и присела в реверансе. Хорошо, что никто из сестер не выглянул посмотреть, что происходит.