— Для дела надо. Так знаешь или нет?

— Ну знаю. Только там нет никого. Ушли все. А от военкомата только обломки остались, — тихо выдохнула Светка.

— Куда ушли? — окончательно растерялся парень.

— Куда глаза глядят. Витька говорил, что по радио сумел передачу поймать, сказали, что по всей земле какие-то тектонические сдвиги происходят. Природный катаклизм, как когда-то, до появления человека были. Вот народ и бросился кто куда.

— Это точно? — угрюмо спросил Димка.

— А я знаю? — пожала плечами женщина. — Может, врал, а может, и вправду передачу слышал.

— А какие-нибудь власти тут есть?

— Какие власти? — не поняла женщина. — Тут и людей-то почти не осталось. Кого не убило, сбежали, а кто остался, друг друга добивают. И доедают, — тихо добавила она, опускаясь прямо на мокрый асфальт.

— Эй, ты чего это? — моментально насторожился Димка.

— Чего мне теперь делать-то? Ты же их всех убил, сволочь. Всех. Кто теперь меня от других прикроет? Гад! Тварь! Ненавижу! — неожиданно завизжала женщина и, подхватив топор, ринулась на Димку.

Понимая, что в состоянии шока эта дура и зарубить может, парень просто перевел ствол автомата на истерично визжащую тётку и коротко коснулся спускового крючка. Автомат рявкнул, и дикий визг моментально сменился тихим шелестом дождя.

— Нельзя мне умирать. На службе я, — тихо произнёс Димка, чувствуя, как внутри его что-то пропало, словно умерло.

Какая-то часть его самого. Что-то, что помогало ему чувствовать себя самим собой. В ту секунду, когда он нажал на курок, вместе с его жертвой перестал существовать крошечный кусочек его души. Запутавшись в собственных мыслях и чувствах, Димка подобрал чемодан и, снова привязав его к поясу, медленно двинулся в сторону дороги. Не верить словам убитой женщины у него не было причин, а значит, ловить ему здесь было нечего. Нужно было идти дальше. Туда, где он сможет доложить о случившемся и продолжить службу. За проведённые в армии годы Димка отвык жить простой, гражданской жизнью. Можно даже сказать, что она немного пугала его.

Выбравшись на дорогу, он снова зашагал. Теперь уже даже не зная куда. Димка просто шёл по дороге туда где ещё не всё было разрушено и люди не убивали друг друга ради еды. Но теперь, после очередного нападения, Димка решил не верить никому до тех пор, пока снова не доберётся до цивилизации. В памяти всё время крутились слова убитой про то, что в развалинах процветает людоедство. Это вполне могло быть враньём, но тогда сразу вставал вопрос: зачем ей было врать?

Решив исходить из того, что Светка сказала ему правду, Димка удвоил осторожность и держал автомат под рукой постоянно, даже не ставя его на предохранитель. Добравшись до старого заброшенного сарая, парень решил устроить привал, но, решительно шагнув под протекающую крышу, настороженно замер. В сарае явно недавно жгли костёр, в воздухе стоял запах залитых углей. Осторожно обойдя едва живое помещение по периметру, Димка нашёл источник запаха и, ковырнув пальцем кострище, удовлетворённо кивнул. Судя по всему, люди отсюда ушли пару дней назад.

Это его устраивало как нельзя больше. Встречаться с людьми сейчас он не хотел. После всего, что ему уже пришлось пережить, желания общаться с себе подобными не возникало. Собрав оставшиеся ящики, парень разложил костёр и, отгородив его от дороги деревянным щитом непонятного предназначения, принялся сушиться. Бесконечный дождь вымачивал буквально всё, что только оказывалось под ним. Мокрыми оказались даже консервы в его чемодане.

Подумав, Димка выложил всё на землю и, выстелив чемодан пластиковым дождевиком, принялся укладывать всё обратно. Сообразив, что в такой сырости хлеб в пакетах моментально заплесневеет, он вытащил из автомата шомпол и принялся сушить над костром сухари. Разобравшись с хлебом, парень хозяйственно прибрал получившиеся сухари в пакет и, прикрыв все свои припасы вторым дождевиком, застегнул чемодан. Теперь припасы не должны были промокать так быстро, хотя от постоянной сырости не помогут даже дождевики.

Быстро перекусив тушёнкой, Димка занялся сушкой одежды. Раздевшись до трусов, парень первым делом повесил на грудь автомат и, натянув штаны на две палки, взялся за дело. Быстро пронося одежду над пламенем, он переворачивал их на другую сторону и повторял процедуру. Вскоре штаны высохли, и он сменил их на китель. Бесконечный дождь и постоянная влажность выводили его из себя. Хотелось сбросить с плеч пудовый от воды плащ и подставить лицо солнышку. Но пока это были только мечты.

Устроившийся у костерка Султан с удовольствием умял предложенную банку тушёнки и теперь сонно щурился, то и дело звучно зевая. Уважительно покосившись на сверкающие в свете пламени клыки, Димка только молча покачал головой. Таким набором не только руку запросто перекусить можно было, а вообще башку откусить.

— Ох и здоровенный же ты, барбос, — улыбнулся он, поглядывая на кобеля. — Чем тебя только раньше кормили?

Словно понимая, о чём он говорит, Султан приоткрыл пасть и вывалил нежно-розовый язык, как будто улыбнулся в ответ.

— Как же ты тех болванов прозевал, сторож? — укоризненно протянул Димка.

Чуть слышно фыркнув, Султан отвернулся, всем своим видом выражая смущение. Во всяком случае, парню очень хотелось верить, что его поза выражала именно это чувство. Усмехнувшись, парень начал устраиваться на ночлег. Улёгшись поудобнее, Димка закурил и, затянувшись, сонно прищурился, глядя на огонь. Теперь, когда затея с военкоматом провалилась, ему предстояло найти очередную цель в своих перемещениях. Самое паршивое, что ни в одном жилом месте, которые он прошёл, не работала связь. Даже плохонького радио не нашлось, чтобы понять, что происходит и куда все бегут. Шарить по развалинам Димка не решился, посчитав это мародёрством. Одно дело — собрать нужное в магазине, и совсем другое, лезть — в чужой дом.

В конце концов, стоимость взятого им армия может возместить владельцу магазина. Успокаивая себя такими мыслями, Димка принялся вспоминать, где находится ближайшая к городу воинская часть. После долгих раздумий оказалось, что до ближайшей части топать как минимум неделю. Искомое место находилось в соседнем городе. От такого открытия Димка даже проснулся. Усевшись, он бросил окурок в костёр и, не удержавшись, мрачно, в голос выругался:

— Твою ж мать! Да что же это такое?! Что мне, всю жизнь по стране под дождём болтаться?!