Сердце Урсулы споткнулось, подпрыгнуло и поскакало. Объект ее мечтаний! Для того она и пошла в обход, чтобы подстроить маловероятную «случайную» встречу с Бенджамином Коулом. И вот он перед ней! Какая удача.

Когда она вернулась в столовую, к ней подбежал не на шутку расстроенный Тедди:

— Они мяч мой потеряли.

— Знаю, — сказала Урсула. — Потом поищем.

— Послушай, ты вся красная, — заметил он. — Что случилось?

Разве что-то случилось? — подумала она. Разве что-то случилось? Только то, что меня сейчас поцеловал самый красивый мальчик на всем белом свете, и как раз в день моего шестнадцатилетия. Он всю дорогу катил велосипед, провожая ее до дому, и в какой-то миг их руки то ли соприкоснулись, то ли нет, но щеки вспыхнули, как маков цвет (это была поэзия), и он сказал: «Ты мне нравишься, Урсула» — и прямо там, у ее калитки, где их могли увидеть, прислонил велосипед к забору и привлек ее к себе. И вот поцелуй! Сладостный, долгий, куда приятнее, чем она ожидала, хотя у нее осталось такое чувство… ну, да… будто она вся горит. У Бенджамина, наверное, тоже, потому что они отстранились друг от друга в легком потрясении.

— Ничего себе, — сказал он. — Я еще ни разу не целовался. Даже не думал, что это так… здорово. — Он тряхнул головой, будто удивляясь, что не находит слов.

Этот миг, подумала Урсула, останется для нее самым счастливым, как бы ни сложилась ее жизнь. Они бы поцеловались еще раз, но из-за поворота выкатилась тележка старьевщика, а вслед за тем его нечленораздельный вопль «Ста-а-арьео-о-о берео-о-ом!» грубо вторгся в их зарождающееся чувство.

— Да нет, ничего не случилось, — ответила она Тедди. — Я ходила попрощаться с Иззи. Жаль, что ты не видел, какое у нее авто. Тебе бы понравилось.

Пожав плечами, Тедди сбросил «Приключения Августа» со стола на пол.

— Такая чепуха, — сказал он.

Урсула взяла со стола недопитый бокал шампанского со следами ярко-красной помады, отлила половину в стаканчик из-под желе и протянула Тедди:

— Чин-чин.

Они чокнулись и выпили до дна.

— С днем рождения, — сказал Тедди.

— Что это ты читаешь? — подозрительно спросила Сильви.

— Марвелла.

Забрав у нее книжку, Сильви тщательно проверила стихи.

— Довольно сочно, — заключила она.

— «Сочно» — это следует считать критикой? — Посмеявшись, Урсула впилась зубами в яблоко.

— Все умничаешь, — вздохнула Сильви. — Девочке это не к лицу. Какие у тебя начнутся предметы после каникул? Латынь? Древнегреческий? Еще и английская литература? Не вижу смысла.

— Не видишь смысла в английской литературе?

— Не вижу смысла в ее изучении. Разве не достаточно просто читать?

Она снова вздохнула. Дочери были совершенно на нее не похожи. На мгновение Сильви перенеслась в прошлое, оказалась под ярким лондонским небом, втянула носом запах весенних цветов, только что умытых дождем, и услышала приятное позвякивание колокольчика на сбруе Тиффина.

— Возможно, займусь современными языками. Еще не знаю. Наверное, я пока недостаточно хорошо продумала план.

— План?

Наступила тишина. В эту тишину лениво вошла лисица, равнодушная ко всему.

Морис вечно порывался ее подстрелить. Но либо он был не таким уж метким стрелком, как хотел думать, либо лисица оказалась умней его. И Урсула, и Сильви склонялись ко второму.

— До чего же нарядная, — сказала Сильви. — А хвост какой роскошный.

Лисица села на траву, как собака в ожидании обеда, и не сводила глаз с Сильви.

— Ничегошеньки для тебя нет. — В доказательство Сильви повернула руки пустыми ладонями кверху.

Осторожно, чтобы не спугнуть гостью, Урсула бросила на траву огрызок яблока; лисица подбежала, неловко подняла его зубами и пустилась наутек.

— Всеядная, — сказала Сильви. — Как Джимми.

При появлении Мориса обе вздрогнули. Он поднял винтовку системы «пэрди» и азартно спросил:

— Тут была эта чертова тварь?

— Не выражайся, Морис, — упрекнула Сильви.

Он приехал домой после выпуска, перед началом юридической стажировки, и всем своим видом показывал, как ему скучно. Можно устроиться на ферму в «Холле» и немного подработать, предложила Сильви, — там всегда требуются сезонные рабочие.

— Крестьянином? В поле? — возмутился Морис. — Вы для этого дали мне дорогое образование? — («А для чего, собственно, мы дали ему дорогое образование?» — недоумевал Хью.)

— Тогда научи меня стрелять. — Урсула вскочила, отряхивая юбку. — Давай-давай, я могу взять старое папино ружье.

Он пожал плечами:

— Мне не жалко, но девчонки — мазилы, к стрельбе не способны, это общеизвестный факт.

— Девчонки ни на что не способны, — согласилась Урсула. — От них вообще проку нет.

— Иронизируешь?

— Кто, я?

— Для первого раза нормально, — нехотя признал Морис.

Они стреляли по бутылкам, расставленным на каменной стене возле рощицы. Урсула попадала гораздо чаще Мориса.