От благодати молитвы благоухает его глава и все его мощи, потому что Святой Дух, когда глубоко проникнет в человека, освящает даже его кости. Поэтому и источают мощи святых неизреченное благоухание и в наше время, и до скончания века. Ведь Святой Дух Сам есть многообразное благоухание, и когда человек его ощущает, он наполняется вдохновением и столь воодушевляется, что делается как будто вне себя и говорит тогда: «Подвиг и труд стоят всего этого!»

В монастыре на праздник Успения Пресвятой Богородицы мы всегда совершаем поминальную службу о Старце Иосифе. Мы абсолютно уверены, что он — современный святой. Его мощи находятся у нас в украшенном ковчеге. Однажды, когда мы вынимали главу из ковчега ради поминальной службы, сильное благоухание источалось от уст Старца. Мы недоумевали, почему более всего благоухают уста? И в то время, когда мы размышляли, отчего да почему, вдруг один монах сказал мне:

— Старче, знаешь, почему такое благоухание источается от уст? Потому что Старец этими устами говорил Иисусову молитву.

«Действительно, он прав, — сказал я себе. — Так и есть». Ибо будь то Иисусова молитва вслух, будь то слова Божии, будь то отказ от празднословия и осуждения, будь то польза от спасительных слов, которые Старец всегда говорил, будь то песнопения — все это исходило от человеческих уст. Эти уста благословенны и трижды благословенны. Поэтому в его главе уста его благоухают более, чем все остальные святые мощи Старца.

Однажды брат отца Ефрема Катунакского пришел поклониться главе Старца Иосифа. И как только открыли ковчег, все вокруг наполнилось благоуханием. Благоухание было таким сильным, что он сказал:

— Я никогда раньше не ощущал такого благоухания, ни от каких других святых мощей.

Позднее отец Ефрем Катунакский нам сказал печалясь:

— Много чего нам оставил Старец, но мы этого не унаследовали. Однажды Старец мне сказал, что, в то время когда он переживал Божественную любовь, у него был один платок, которым он отирал свои глаза, свои слезы. Когда этот период прошел и наступил затем период созерцания, он отложил этот платок и держал его рядом с собой. Старец мне говорил позднее, что этот платок имел в себе все ароматы мира, так он благоухал.

Когда мы спросили отца Ефрема, где же этот платок, он нам сказал:

Его взяли монахини. Мы потеряли бесценное сокровище, брат. Мы его потеряли. Его унаследовали монахини.

Приснопамятный отец Ефрем Катунакский не один раз видел Старца Иосифа после его преставления. Нам он рассказывал о своих видениях так: «Я нередко вижу Старца Иосифа. Особенно часто это было в шестидесятые годы, когда я имел большие скорби. Он приходил ко мне во сне, я видел его в прекрасных залах. Он меня целовал — и у меня прибавлялось сил. Старец давал мне советы, ласково говорил:

— Чадо мое, не печалься. Прояви терпение, душа моя, ведь прибыток и вознаграждение — здесь.

В последнее время я вижу Старца во сне каждые пятнадцать-двадцать дней. Как-то раз я его спросил:

— Старче, там, где ты сейчас, ты о нас молишься?

— А как же! Я молюсь и о вас, — ответил он.

Прошла пара недель, и я его увидел опять. Я подошел его поцеловать, и он мне сказал:

— Я — твой Старец.

Видите, не только здесь, на земле, но и на Небе существует это духовное единение.

Был день, когда я семь раз видел Старца Иосифа. Увидев его, я просыпался, а когда засыпал, то видел его опять. Так было семь раз. Душа моя наполнилась благодатью. Я видел, как он идет, и бежал, чтобы его догнать. Догнав, я ему сказал:

— Старче, помоги мне.

— Помочь? — ответил он.

— Да, Старче, дети становятся наследниками отца. Детям достается отцовское наследство.

Однажды я его увидел глазами души, но очень живо, во время пострига в рясофор моего первого послушника Панайотиса, в котором он получил имя Иосиф. Служил отец Харалампий, а я находился в алтаре. Когда пришло время читать молитву пострига, я ощутил присутствие Старца Иосифа и сказал отцу Харалампию: „Пришел Старец Иосиф“. После этого отец Харалампий читал Евангелие и, придя в большое сокрушение, непрестанно плакал. А затем я увидел Старца Иосифа как живого — не так, как мы видим во сне, — и он сказал мне: „Ты дал Панайотису мое имя? Что ж, он хороший человек“».

И еще один раз, на праздник Пятидесятницы в 1989 году, Старец посетил отца Ефрема во сне. Когда они горячо поцеловались, Старец ему с радостью сказал: «Я хочу передать тебе экклезиологию». Отец Ефрем давно не видел Старца таким радостным. Самым удивительным было то, что отец Ефрем не знал слова «экклезиология».

* * *

Старец Иосиф являлся всем нам. В дни, когда мы служили по нему сорокоуст, однажды, после Божественной литургии, я пошел отдохнуть. Тогда я имел видение, которое не было сном, я был на грани сна и бодрствования. Я увидел, что оказался в некоем прекрасном зале, пронизанном атмосферой таинства. Там ощущалась сильная благодать и было много света. Там был трон, как будто некоего владыки, и на нем я увидел Старца. Он на нем стоял. Он не был владыкой, но стоял на нем как Старец, только он был моложе и сиял духовной красотой. Он был исполнен жизни, весь светился, лицо его испускало лучи, искрилось. Справа от него был отец Арсений, слева — отец Афанасий. И когда я смотрел на Старца, он виделся мне когда Христом, когда Старцем. Отец Арсений виделся Пресвятой Богородицей, а отец Афанасий — Иоанном Предтечей. Как бывает на иконе: Христос, Пресвятая Богородица и честной Предтеча. То я видел этих трех святых отцов, то — Христа, Богородицу и честного Предтечу. Глядя на это, я удивлялся. Старец, казалось, о чем-то беспокоился, ему словно хотелось, чтобы пришли его духовные чада. Я же как будто шел туда издалека, и там, откуда я шел, казалось, не было стены. Был вечер, мы входили туда. Войдя первым, я подошел к Старцу. Он сказал:

— Кто пришел, кто пришел? Может быть, придут еще и другие.

— Старче, это я.

— Кто ты?

— Ефрем.

— О! Как я рад, что приходят мои чада!

Он посмотрел, кто идет следом. Это был отец Харалампий. Пришел один, за ним шел другой, за ним — третий. Я их не видел, они были далековато. А Старец очень радовался. Он весь светился, весь сиял. Царила атмосфера священнодействия. И в то время, когда Старец пребывал в этом трепетном волнении, я пришел в себя.

Когда я пришел в себя, то думал, что был со Христом. И этот образ не оставляет меня до сих пор. Как я это видел, так это и пребывает во мне. Как будто это было некое таинство. Таинственным было это дело. Как нам это понять? Так я получил извещение о том, какое дерзновение имеет Старец.