Во дворе раскинулся амбициозный огород, где на семи безупречных грядках процветали сошедшие со страниц учебника помидоры, горох, фасоль, морковь. Следующие четыре грядки были не столь плодородны. Когда он последовал за все более неистовым свечением электромагнитного счетчика, грядки были засажены все реже. Последние три представляли собой три полосы голой земли, указывающие в направлении поля в отдалении. Несколько высохших виноградных лоз свернулись вокруг бамбуковых колышков. Не осталось ничего, кроме остовов.

Приборы привели Серого Человека к розовому кусту, росшему на другой стороне мертвых грядок, непосредственно перед бетонным колодцем с крышкой. В отличие от высохшей лозы, роза была более чем жива. Зеленый ствол выше обычного с десятком витых когтистых побегов, тянущихся от старых стеблей, сильно искажающих друг друга. Каждый видоизмененный стебель был окрашен в кричащий красный нового побега; выглядело это жутко, будто по ним бежала кровь. Новые побеги щетинились недоброжелательными красными шипами.

Конечный итог этого бешеного роста наблюдался в почерневших узлах на самом верху веток. Мертвых. Роза изросла себя до смерти.

Серый Человек был очень впечатлен подобной глубокой неправильностью.

Несколько волнометров подтвердили, что энергия была сосредоточена непосредственно на кусте или земле под ним. Энергетическая аномалия может объяснить такое отвратительное разрастание. Однако он не понимал, как это могло быть связано с Грейвореном. Пока…

Взглянув в сторону дома, он положил свои устройства и поднял крышку колодца.

Электромагнитный счетчик закричал, каждая вспышка неистовствовала красным. Показатели магнитометра резко и неровно подскочили.

Из непроницаемого темного отверстия вырывался прохладный воздух. У него был фонарик в машине, но он не думал, что тот поможет проникнуть в глубину. Он размышлял, что нужно предпринять, чтобы достать объект, спрятанный в колодце, если до этого дойдет.

Так же внезапно, как все приборы включились, они и замолчали.

Пораженный, он ради эксперимента взмахнул рукой — ничего. Провел ими вокруг куста. Ничего. Сунул их в колодец. Ничего. Какой бы прилив неистовой энергии его не привел сюда, он исчез.

«Такое возможно, — подумал он, — если Грейворен был чем-то, работающим от импульса, и просто выключился в своем тайнике в колодце».

«А это было еще более возможно, — размышлял он далее, — если связано с небольшой проблемой ГЭЭКО. Тот же энергетический всплеск, который повлиял на электроэнергию стадиона, мог сработать и здесь. Вырваться из этого водного источника. Каким-то образом, отравив почерневший розовый куст».

Серый Человек вернул крышку колодца на место, вытер мокрый блестящий затылок от пота и выпрямился.

Он сфотографировал розу на телефон, а затем отправился обратно к машине.

У Адама Перриша были проблемы похлеще, чем сны Ронана. Для начала, его новый дом. Эти дни он жил в крошечной комнатке над приходом Святой Агнесс. Здание было построено где-то в конце семнадцатого века и выглядело так же. Адам постоянно героически ударялся головой о наклонные потолки и беспощадно вкалывал занозы в ноги. Вся комната пахла очень старым домом: гипсовой плесенью, древесной пылью и забытыми цветами. Он оснастил место мебелью: плоские матрацы из ИКЕИ на голом полу, пластиковые стеллажи и картонные коробки в качестве тумбочек и стола, коврик, найденный на распродаже за три доллара.

Это было ничто, но это было ничто Адама Пэрриша. Как же он ненавидел и любил это. Настолько же он был горд, насколько и несчастен.

Ничто Адама Перриша нуждалось в кондиционере. Не было никакого выхода теплу лета Вирджинии. Ему было слишком знакомо чувство пота, стекающего вниз по внутренней стороне штанов.

А еще было три работы с частичной занятостью, чтобы оплачивать обучение в Аглионбае. Он втискивал рабочие часы, чтобы позволить себе более ленивую осень, когда начнется учеба. Он проводил только два часа на самой легкой из работ, в Boyd’s Body & Paint, LLC, заменяя тормозные колодки и масло, находя то, что создавало посторонний звук то там, то здесь. А теперь, даже при том, что не работал, он был испорчен для чего-либо другого. Липкий, болезненный и, прежде всего, усталый, постоянно усталый.

Огоньки танцевали по краям его поля зрения, когда он привязывал велосипед к лестнице снаружи. Ударив тыльной стороной потной руки по потному лбу, он поднялся по лестнице и понял, что наверху его ждет Блу.

Блу Сарджент была симпатичной в том смысле, который причинял ему физическую боль. Она пленила его, как сердечный приступ. В настоящий момент она сидела напротив его двери в обтягивающих леггинсах и тунике, сделанной из распоротой футболки Битлз большего размера. Она от нечего делать листала еженедельный каталог из супермаркета, но отложила его, когда увидела парня.