Аммерс уже не мог произнести ни слова. Он схватился за голову и бессмысленным взором уставился на Керна.

– Ну, ладно, хватит! – внезапно сказал чиновник резким тоном. – Сядьте вон туда и отвечайте нам на наши вопросы! Вы давно в Швейцарии?

На следующее утро Керн предстал перед окружным судом. Судья, пожилой и грузный мужчина с круглым красным лицом, оказался человеком гуманным, но помочь Керну не смог: четко сформулированные параграфы не допускали двоякого толкования.

– Почему вы не сообщили в полицию, когда нелегально перешли границу? – спросил он.

– Потому что меня сразу же выслали бы, – устало сказал Керн.

– Конечно, выслали бы.

– А там, на той стороне, я снова должен был бы заявить в полицию, чтобы не идти против законов. И оттуда на следующую ночь я бы вернулся обратно в Швейцарию. Так бы и умер от голода, шатаясь по границе. В лучшем случае я бы шагал от одной полиции к, другой… Что же нам еще делать, как не идти против законов?

Судья пожал плечами.

– Ничем не могу помочь. Я должен вас осудить. И самое легкое наказание в таких случаях – 14 дней. Таков закон. Мы должны защитить свою страну от потока беженцев.

– Знаю.

Судья полистал бумаги.

– Единственное, что я могу сделать для вас, это написать в Верховный суд, чтобы вам заменили судимость арестом.

– Большое спасибо, – ответил Керн. – Но мне безразлично, как это будет называться. Я уже давно забыл, что такое честолюбие.

– Но это все-таки не одно и то же, – с некоторой поспешностью добавил судья. – Ведь это очень важно для гражданских прав. Если вы отсидите только под арестом, вы не будете иметь судимость. Вы, наверное, этого не знаете?

Некоторое время Керн смотрел на этого наивного и добродушного судью.

– Вы говорите о гражданских правах, – сказал он. – А что мне делать с этими гражданскими правами? У меня вообще нет никаких прав! Я – тень, призрак, мертвец в гражданском отношении! Так разве могут меня интересовать такие, например, понятия, как гражданские права и прочее?!

Некоторое время судья молчал.

– Вы же могли бы достать какие-нибудь документы, – наконец сказал он. – Может быть, вы могли бы получить паспорт через немецкое консульство?

– Год назад чешский суд уже пробовал это сделать. Просьбу отклонили. Для Германии мы вообще больше не существуем. А для остального мира – только как нежелательные элементы.

Судья покачал головой.

– И Лига наций тоже ничего для вас не сделала? Вас же тысячи, и вы должны как-то существовать!

– Лига наций уже несколько лет решает вопрос о выдаче нам документов, и все это время каждая страна пытается выпихнуть нас в какую-нибудь другую. Видимо, это протянется еще несколько лет…

– Ну, а до тех пор…

– До тех пор? Вы сами видите, каково сейчас положение…

– О, боже ты мой! – довольно беспомощно произнес судья своим мелодичным голосом с мягким швейцарским акцентом. – Это же целая проблема! Что с вами будет?

– Вот этого я не знаю… Для меня гораздо важнее знать, что случится со мной сейчас.

Судья провел рукой по вспотевшему лицу и посмотрел на Керна.

– У меня есть сын, – сказал он, – который приблизительно вашего возраста. И если я представлю себе, что его гоняют из страны в страну только по той причине, что он родился…

– У меня есть отец, – ответил Керн. – И если бы вы увидели его…

Он отвернулся и посмотрел в окно. Осеннее солнце мирно освещало небольшую, полную плодов яблоню. Там, за окном, была свобода! Там, за окном, была Рут!

– Мне хотелось бы задать вам один вопрос, – сказал судья спустя минуту.

– Вопрос этот не относится к делу, но тем не менее я хотел бы его задать. Вы верите еще во что-нибудь?

– О, да! Я верю в святой эгоизм! В бессердечность! В ложь! В косность души!

– Я так и думал. Иначе и не могло быть.

– Но это не все, – продолжал Керн спокойно. – Я верю также в товарищество, в любовь, в готовность прийти на помощь ближнему. С этим я тоже близко познакомился. Может быть, даже ближе, чем человек, который живет в нормальных условиях.