— Сегодня меня спрашивали, кого я подозреваю. Я сказал, что никого, но меня беспокоит один чуждый элемент — учитель Касым. Я сказал, что я его совсем не подозреваю, но, говорю, поведение его мне не нравится. Вроде не наш человек. В прошлом году у себя на дому организовал подпольную школу, собирал детей. А дети — это наше будущее, говорю…

— Я же вам сказал, зря вы впутываете этого учителя! — прервал бухгалтера Кур-Султан.

— Дорогой гость, я вам не даю советов в ваших отважных делах. Вы в нашей жизни тоже мало понимаете. Чтобы замутить воду, одну песчинку надо бросить… Следователь мне говорит: «А ведь железный ящик нашли недалеко от его дома, свалка-то рядом». Я сказал следователю: «Я учителя в убийстве не подозреваю. В убийстве — не подозреваю». А он мне говорит: «Вы и не должны подозревать, ваше дело — сообщать факты».

— И все-таки зря вы это делаете, — проворчал Кур-Султан. — Боюсь я этих учителей.

В это время в комнату вошел Саидмурад.

— Какие новости? — спросил Таджибеков. — Следил за мальчишкой?

— Следил, — сказал Саидмурад. — По-моему, просто шляется от безделья. Ходит, вывески читает, на витрины глазеет. Шпана. Около прокуратуры с милиционером разговаривал.

— С милиционером? — спросил Кур-Султан.

— О чем? — спросил Таджибеков.

— Я не слышал, далеко стоял.

— Надо было послушать, — сказал Кур-Султан.

— Э-э-э, — махнул рукой Саидмурад, — мне теперь не до этого. Меня вчера собака укусила, оказалась бешеная.

— Не говори глупости, — сказал Таджибеков, — Зачем тебя будет бешеная собака кусать?

Перед пловом бухгалтер открыл бутылку водки, поровну налил каждому в пиалу.

— За дружбу! — сказал Кур-Султан.

Саидмурад хотел выпить, но потом поставил пиалу на ковер.

— Мне нельзя, мне врач запретил.

Кудрат проходил мимо махалинской комиссии. Он шел по другой стороне улицы, потому что с той страшной ночи боялся этого домика. Дверь конторки была распахнута, там находились какие-то люди, и от этого на душе у Кудрата стало совсем нехорошо.

— Эй, Кудратджан! — позвали его. Это был бухгалтер Таджибеков, — Зайди-ка сюда, нам твоя помощь нужна.

Ноги еле слушались мальчика.

— Быстрей, быстрей!

В конторке было двое — бухгалтер Таджибеков и милиционер Иса.

— У нас к тебе общественное поручение, — сказал бухгалтер Таджибеков. — Ты ведь и раньше помогал махалинской комиссии. Это ты писал для нашего дорогого Махкам-ака объявления? Вот тебе бумага, красный карандаш. Напиши-ка еще одно.

Не помня себя от страха, Кудрат послушно сел за стол. За тот самый стол.

— Пиши…

У Кудрата дрожали руки, и, чтобы как-то оттянуть время, он сказал:

— Мне линейка нужна.

— Да вот же она, перед тобой.

Кудрат взял линейку и спросил:

— Одна строчка или две?

— Две, — сказал Таджибеков. — Пиши: «Временно махалинская комиссия работает только с 5 до 9 часов вечера».

С трудом уняв дрожь пальцев, мальчик написал первые буквы.

Повторив еще раз текст объявления, Таджибеков сказал Исе:

— У Махкам-ака это была единственная обязанность, а у меня это нагрузка, я только после работы могу здесь.

Кудрат уже написал объявление и теперь обводил буквы, делал хвостики и закорючки. Страх и волнение прошли, было даже что-то интересное в том, что он пишет на этом столе, под которым лежат печать, которую искали бандиты, и ключ от железного ящика. Железный ящик, после того как его нашли на свалке, опять был водворен на прежнее место, в нишу. На ящике стояли чайник и пиала, точно такие же, как были у Махкам-ака.

— А у него действительно хороший почерк, — сказал милиционер Иса. — Недаром наш покойный председатель так любил его.

Милиционер Иса подошел к входной двери и закрыл ее.

— Кстати, дорогой, это ты возле свалки спрашивал меня, а что, если печать не в ящике?

— Нет, — испугался Кудрат, — я не спрашивал.

— Как же не спрашивал? Ты спросил.

— Я не так спросил, — сказал Кудрат. — Я спросил: а что, если печать из ящика уже украли?

— Что ты пристал к мальчику! — сказал Таджибеков. — Откуда он помнит, что он говорил. У них в голове только футбол… Но скажи мне, дорогой Кудрат-джан, ты случайно не знаешь, где Махкам-ака хранил печать? Может, он действительно хранил ее не в ящике? — И Таджибеков так посмотрел на Кудрата, что тому опять стало страшно.

«Может быть, сказать? — подумал Кудрат. — Может быть, сказать, что печать здесь, вот под этой доской? Ведь не обязательно я должен говорить, что я ее украл, что я ее вернул. Просто сказать, что она здесь?»

— О чем ты думаешь? — спросил Таджибеков.

— Я вспоминаю, — произнес Кудрат. И, сам еще не понимая, почему он так говорит, сказал Таджибекову: — Я много раз помогал Махкам-ака, много раз видел, как он убирает печать. Он никогда не клал ее никуда, кроме железного ящика.

— Черт знает что!.. — сказал Таджибеков и посмотрел на милиционера. — Ладно, Кудрат, напиши-ка еще одну бумажку, чернилами. — Он положил перед мальчиком лист линованой бумаги, пододвинул чернильницу. — Пиши: «В исполком районного Совета. Мы, трудящиеся жители улицы Оружейников…»