А теперь ее чистые, блестящие волосы пропахли запахами индийской кухни (уже ночью, зарываясь лицом в подушку, она будет улавливать запахи чили, тмина, кардамона и, сбитая с толку, будет видеть странные, заграничные сны). Пары, поднимающиеся от шипящих блюд, проплывали мимо нее, оседая на шелковую тунику и впитываясь в ткань. Наоми чувствовала себя бесконечно глупо и излишне разряженно. Хуже того, у нее складывалось ощущение, что ее саму коптят и что она выйдет отсюда цвета одного из этих цыплят, что то и дело проносили мимо ее уха.

Но вот Алекс проговорил:

— Ты сейчас выглядишь красивее, чем когда-либо. — И вполне вероятно, что так оно и было.

Со слегка озадаченным видом она отложила меню, и Алекс взял ее за запястье, развернул ладонь кверху и, нахмурив лоб, стал всматриваться в хитросплетение линий, будто пытаясь прочитать по ним ее судьбу.

«Я пропал, — осознал он благоговея, когда Наоми подняла на него свои сияющие глаза. — Я полностью в ее власти».

Наоми верно определила, что он обнаружил в себе неведомую ранее смелость и решительность. И только благодаря ей смог он выбраться из западни. Если бы не Наоми, он так бы и сидел дома с милой, верной Кейт, так бы и высматривал свою Наоми, выжидая, когда же начнется настоящая жизнь.

От ощущения того, что жизнь его наконец началась, да еще с таким шумом, у Алекса кружилась голова. Он сам себе напоминал человека, который вспрыгнул на подножку набирающего скорость вагона и, прислушиваясь к пронзительному гудку локомотива, задался вопросом, куда же идет этот поезд.

К радостному возбуждению примешивались страшнейшие угрызения совести. Алексу мучительно было вспоминать смятение, в котором они двое покинули Лакспер-роуд, то, как они запихивали в такси все, что смогли унести в руках. (Треск вешалок, скрежетание чемоданов по гравию до сих пор звучали в его ушах.) Одно дело — убежать из дома куда-то в ночь под воздействием гнева, и совсем другое — сохранять позу оскорбленной праведности.

Алекс отлично представлял, как его мать, бесконечно тоскуя, будет бродить по дому. Когда она будет проходить мимо его комнаты, зеркало шкафа покажет ей — криво и злобно — разгром, оставленный там после их с Наоми отъезда: ящики комода выдвинуты, кровать не заправлена. Он испытывал к матери огромную нежность, и сердце его болело за нее.

Однако с Кейт все будет в порядке. Она привыкнет. Ему нужно только верить в это и в свою честность. Время докажет Кейт, что его любовь к Наоми Маркхем истинна и постоянна. Время сделает все возможным. И время в конце концов воссоединит их.

— Может… — отважился произнести Алекс приглушенным, уважительным, ресторанным голосом, которому он научился у Кейт (ни одно слово их разговора, пусть самого незначительного, не должно было достичь ушей сидящих за соседними столиками людей).

— Что? — Наоми улыбнулась этому знаку интимности.

— Может, возьмем пару лепешек?

Алекс сделал знак официанту, и Наоми засмеялась от внезапного ощущения легкости и свободы. Здесь было куда веселее, чем среди воображал в скучном «Куаглино».

— Все, что хочешь, — ответила она. — Давай ты сделаешь заказ, хорошо? Потому что я не большой знаток индийской кухни.

— Пиво? Нет, вино. Будешь вино? Мне кажется, нам есть что отпраздновать. Все складывается так хорошо. Тебе позвонил твой агент. А про нашу будущую квартиру мне сообщили, что мое предложение устраивает продавца. Они хотят провести сделку как можно скорее. И скоро мы переедем на Чаффорд-роуд.

— Отлично.

— Ты не рада? — Алекс заподозрил, что Наоми не до конца разделяет его чувства.

— Рада. Очень рада. Правда, Алекс, я в восторге.

— Это будет наш с тобой дом.

— Разумеется.

Из настоящего дворца в зеленом Сент-Джонсвудсе — в одноквартирный домик в Тутинге, а оттуда — в длинную и узкую квартиру на Чаффорд-роуд. Как тут не радоваться?

Алекс мрачно посмотрел на нее:

— Наоми, ты обещала, что наша нищета не будет тебя беспокоить.

— Меня это не беспокоит. Ну, может, только слегка. — Она взяла вилку и стала водить ею по скатерти. — Прости меня, малыш. Я хочу быть с тобой, хочу создать для тебя дом.

Разве этим она должна была заниматься? Создавать дом? В тот момент ни одному из них это не показалось подходящим времяпровождением для Наоми. Хотя ей придется найти себе какое-то занятие. Но что она могла делать?

Испытывая неловкость за столь вероломные мысли, Алекс все же попытался прикинуть, каковы были возможности Наоми. Их было удручающе мало. Насколько он мог судить, ее положение было не хуже и не лучше, чем положение среднестатистической избалованной девушки, которая в ожидании замужества или получения наследства вынуждена где-нибудь работать. Как эти девушки, имея в своем активе лишь симпатичную мордашку и умение общаться, умудрялись зарабатывать на жизнь?