Виктор Степанович Черномырдин рассказывает: «Ни разу Николай Константинович не обратился ко мне с личной просьбой. Возглавляя правительство, я сам интересовался, не нужно ли чего. Он категорически отказывался». Вот попросить помочь кому-то другому или по делу — пожалуйста. А за себя замолвить словечко — такого никто из тех, с кем мы беседовали о Николае Константиновиче, и не вспомнил. Зато вспомнили другое — его активность, увлеченность работой, а еще необыкновенную силу воли…

В сентябре 1999 года случился новый удар. Умерла дочь — Татьяна. Два года она тяжело болела, лечилась… Но ничего не помогло. 58 лет! Пережить своего ребенка — говорят, такого не желают даже злейшим врагам. В тот тяжелый момент родные поддерживали его, как могли. Близкая к семье племянница Галина Александровна Байбакова, сын Сергей, ну и, конечно, его любимица внучка Маша.

Он старел и понимал это… Разговоров о своем самочувствии не переносил на дух. Что тут говорить — и так все понятно. Старость — не радость. А жаловаться на свои болячки? Да никогда в жизни! Валерий Михайлович Серов рассказывает: «Когда я ему звонил и спрашивал, как он себя чувствует, Николай Константинович отвечал: „Что ты пристаешь с дурацким вопросом? Мне еще и 150 нет, а возможности человеческие до 300 лет“. — „Николай Константинович, — удивлялся я, — подожди, какие 150?“ — „Да вы ничего не понимаете, — говорил он. — Работа наркомом-министром — это год за два. Работа в Госплане — год за три. Вот и получается… А вообще, что у тебя? Давай по делу“».

Мог и пошутить на тему своих преклонных лет. Виктор Степанович Черномырдин рассказывает такую историю: «На 85-летие Патона я пришел поздравить юбиляра. Когда зашел в кабинет, тот разговаривал по телефону с Николаем Константиновичем. „Вот, — говорит, — пришел Виктор Степанович!“ Байбаков пригласил меня к телефону. „Ты там скажи этому мальчишке…“ — начал он. „Какому мальчишке?“ — удивился я. „Патону, кому же еще! — объяснил Николай Константинович. — Что они там на Украине куролесят?“ С юмором был, еще с каким».

Он держался, стойко переносил проблемы со здоровьем… Вот всегда любил поесть! А тут… Внучка Маша вспоминает, как они определялись с новым меню: котлеты да протертые супы — теперь это все, что он мог себе позволить. Ну и обязательно 100 граммов — это святое! Был у Николая Константиновича и народный рецепт — чай с цикорием и медом. Байбаков считал этот напиток очень целебным, пил много лет подряд.

Но силы его оставляли… Незадолго до своей кончины Николай Константинович сломал ногу. Его положили в Центральную клиническую больницу. Отношение к старикам — известное: такие годы, что мы можем сделать? Сын Сергей устроил настоящий переполох. Появились массажисты, назначили лечебную физкультуру. «Как он мужественно боролся с болезнью! — говорит Сергей Николаевич. — В то время надо было видеть его глаза. Напряжение мышц до тряски и холодный пот с лица. Но поднялся! Вот что значит сила воли!»

Любимое дело, общественная работа, помощь людям… В последние годы он много размышлял и о судьбе своей страны. Писал об этом в книгах, говорил в интервью. В чем же была суть его взглядов?

Прежде всего, в центре всех убеждений Н. К. Байбакова стояло крепкое могучее государство. Он был уверен: многомиллионная многонациональная страна, лишенная вековых традиций институтов гражданского общества, не может иначе. Не «снизу», а «сверху» путь России. И как бы нам ни хотелось иного, такова реальность, по крайней мере, на ближайшую перспективу…

В политическом отношении Николай Константинович отстаивал необходимость, как говорится, «сильной руки». Демократия или что-то другое — не суть вопроса. У людей во власти должны быть порядок, дисциплина, ответственность. Он тяжело переживал то, что происходило в стране в 1990-е годы. Упадок везде и во всем, всесилие чиновников, разгул преступности. Когда к власти пришел В. В. Путин, Н. К. Байбаков не без надежды следил за его первыми шагами. Вот она, сильная рука!

А что же в экономической сфере? Николай Константинович был убежден: оптимальный вариант — многоукладная экономика, сочетающая централизованное управление и рынок. Он категорически не принимал формы и методы рыночных реформ, которые были проведены в нашей стране на исходе XX столетия. «Неоправданно резкий, обвальный переход к рыночным отношениям, — говорил он в одном из своих последних интервью, — сопровождался произвольным и губительным сворачиванием централизованного управления. Был предпринят неподготовленный рывок к „самодвижущейся“ рыночной стихии. При этом наши реформаторы ссылались на зарубежный опыт. Но ведь к современному рынку страны Запада шли многие десятилетия, у нас же рубанули по живому». Гораздо более интересным и полезным в этом отношении представлялся Николаю Константиновичу пример Китайской Народной Республики.

Когда-то, еще в начале 1980-х годов, китайцы приезжали в Москву советоваться и перенимать опыт у председателя Госплана СССР. Около месяца они встречались с нашими специалистами, при этом их особенно интересовали косыгинские реформы. Не без горечи Байбаков и его команда рассказывали коллегам из Китая о том, что получилось, какие были трудности, в чем они видели перспективу… А потом много лет спустя поражались: радикальные преобразования в народном хозяйстве, без слома политической системы, без катастрофических последствий для населения, с успешным сочетанием государственного планирования и рыночной технологии — это не миф, это реальность, только, к сожалению, не наша… «Теперь нам пора учиться у китайцев», — призывал Николай Константинович.

И конечно же нефтегазовый комплекс. Байбаков был уверен: это становой хребет, локомотив отечественной экономики. Только вот уникальные возможности надо использовать с умом. В начале XXI столетия, говорил Николай Константинович, перед Россией особенно остро встала проблема модернизации народного хозяйства: «Выход из кризиса — в создании именно высоких технологий, качественно новой техники и организации производства». Так почему бы нефтегазовые деньги и не направить на эти цели?

А еще до конца своих дней он оставался великим оптимистом. «И все же я верю в добрый завтрашний день, — говорил Николай Константинович в 2005 году. — Сегодня у России есть уникальный исторический шанс вновь стать великой и процветающей державой, с которой будут считаться и на Западе, и на Востоке и каждый житель которой будет гордиться своей принадлежностью к Отечеству. И я искренне верю, что этот шанс мы непременно используем». Надо только, добавлял Байбаков, чтобы каждый действительно делал все, что от него зависит.