— Вы полагаете, что шахта скоро достигнет этого гранита? — спросил Фролов.

— Почти уверен в этом и думаю, что она в нем же и окончится, достигнув желаемой температуры. Геотермическая ступень будет теперь уменьшаться, гранит сохранил еще часть своего жара и отдаст его вам.

— Он уже здорово греет нас сквозь эти сланцы! — воскликнул Путилин. — Я начинаю задыхаться и не могу ждать спуска запальщиков. Поднимемся наверх, Аркадий Егорович!

— Да, мне тоже становится не по себе! — подтвердил Функельштейн. После обеда с винами сердце и так уже работает слишком сильно. А тут прямо банный полок.

— Ну что же, поднимемся. Вы видели достаточно, чтобы поверить в осуществимость моей идеи; узнали, как горячи земные недра.

Посетители один за другим вылезли через люк на платформу, где им показалось немного прохладнее.

— Это как бы предбанник! — пошутил Фролов. — Я убедился, что шахту во всяком случае можно использовать как великолепную баню; здесь раздеваться, а затем с веничком в руках по лестнице вниз; там и горячая вода и накаленные камни.

— Идея! — воскликнул Путилин. — Когда шахта будет готова, нельзя ли будет приспособить часть ее, не слишком горячую, в качестве бани для горожан?

— Где же инженер Киото? — поинтересовался Терияма. — Он с нами спустился, а потом куда-то исчез, а я хотел бы пожать ему руку перед отъездом.

— В самом деле, его не было с нами внизу, нет и здесь! Куда он мог деваться? — спросил Фролов.

— Может быть, он поднялся к камерам насосов на несколько лестниц вверх? — предположил Ельников.

Он подошел к телефону, чтобы спросить, пришли ли запальщики и если нет, чтобы спустили клети без них. Вдруг откуда-то сверху из мрака шахты раздались один за другим два выстрела. Все вздрогнули от неожиданности. Ельников бросился к маленькой двери, которая вела в насосное отделение и к лестницам. Фролов и Терияма последовали за ним, остальные, не умевшие ориентироваться в шахте, застыли в недоумении.

И вот сверху раздался громкий крик:

— Ко мне наверх! Скорее на помощь! Пять лестниц!

Ельников узнал голос Киото и поспешил вперед; поднимаясь по лестнице, он достал и засветил электрический фонарик. В отделении было темно, так как лампочки зажигались только в случае надобности. Фролов и Терияма лезли за ним.

Наверху слышалась возня, топот ног по железным листам пола, заглушенные голоса.

Ельников, более опытный в лазании по крутым лестницам подземных работ, опередил следовавших за ним и проник на площадку над пятой лестницей, когда оставшиеся в темноте Фролов и Терияма находились еще на четвертой. При свете своего фонарика он увидел Киото, сидевшего верхом на поваленном навзничь человеке и державшего его за руки, тогда как последний старался сбросить своего врага. Рядом валялись две шапки, какой-то мешок и револьвер.

— Держите его за ноги! — крикнул Киото, как только голова спешившего на помощь показалась из люка. — Я изнемогаю.

Ельников быстро вылез на площадку, поставил фонарик на пол и навалился на ноги отбивавшегося, который застонал под его тяжестью.

— Нет ли у вас веревки или ремня? Дайте скорее! — голосом, прерывающимся от напряжения, проговорил Киото.

Ельников быстро отстегнул ремень, стягивавший его брезентовую куртку. В это время из люка вылез Фролов и помог Киото скрутить руки пленнику, который, убедившись в бесполезности сопротивления, перестал бороться и лежал, тяжело дыша. Киото приподнялся и, шатаясь от изнеможения, прислонился к стенке; его лицо было в крови. Фролов поднял фонарик и осветил узкое пространство между люком, толстыми трубами насосов с одной, такими же трубами вентиляции с другой и лестницей, поднимавшейся круто вверх с третьей стороны, на котором только что происходила борьба двух людей не на жизнь, а на смерть. Теперь здесь лежал со связанными руками побежденный, а на его ногах еще сидел Ельников.

— Вы ранены? — спросил последний, увидев измазанное кровью лицо Киото.

— Нет, он расшиб мне кулаком нос. Пули, к счастью, прошли мимо, промолвил японец.

Из люка показалось встревоженное лицо Терияма.

— Что здесь случилось? — спросил он по-английски.

— Этот мерзавец хотел взорвать камеры насосов, но я его вовремя накрыл! — ответил Киото, вытирая платком лицо.

— Видите, с какими препятствиями приходится бороться! — воскликнул Ельников, обращаясь к Терияма. — Не только природа, но и люди против нас.

— Но как мы доставим его по этим узким лестницам вниз? — спросил Фролов.

— Да, лестницы не приспособлены к подобным случаям! — улыбнулся Ельников. — Но он теперь обезоружен и можно развязать ему руки, чтобы он спустился сам. А кто же этот злоумышленник?

— Мой помощник, инженер Борский! — с негодованием воскликнул Киото. Он у меня давно на подозрении.

— Неужели! Инженер решился на такое дело! Хорош гусь! — раздались возгласы.

Лицо пленника, измазанное сажей и кровью до неузнаваемости, искривилось в гримасу.

— Развяжите руки, я сдаюсь! — пробормотал он.

Ельников распустил ремень и встал с ног арестованного, который медленно приподнялся; руки у него дрожали.

— Господа! Что у вас там? — раздался голос Путилина снизу. — Не нужна ли вам помощь? Прибыли запальщики, у них есть фонари.

— Пошлите одного с фонарем нам навстречу! — ответил Фролов. — Мы спускаемся, все кончилось благополучно!