— Без своих колес с хозяйством далеко не уедешь, — любил повторять Иван.

Андрей застал его за приготовлением к отъезду.

— Ты какими это судьбами? — удивился Иван, наливая из канистры бензин в бачок машины.

— Да так! — нехотя ответил Андрей и поинтересовался: — Далеко ли собрался?

— К теще. Харчишки кое-какие подбросить. — Иван сделал выразительный жест рукой и предложил: — Если желание есть, поехали. Прямиком через Никольский бор. Тут рукой подать. К вечеру вернемся.

И Андрей, не раздумывая, принял предложение Ивана. До деревни они добрались уже затемно. Иван остановил машину возле добротного рубленного в лапу дома под новой шиферной крышей.

— Ты посиди. Я по-быстрому: одна нога здесь, другая там, — наказал он Андрею и, захватив мешок с продуктами, вылез из машины.

Он действительно не заставил себя долго ждать и тотчас вернулся.

— Ты бы, Иваша, по тракту обратно ехал, — посоветовала полная, рыхлая женщина, вышедшая из дома проводить гостя. — Вроде как вьюжить начинает. Засядете еще где.

— Ничего, мамаша, не впервой. Да и в вдвоем мы, — успокоил ее Иван, снова садясь за руль. — В дом идите, а то простыните еще.

Женщина, наказав передавать всем привет, ушла, а Иван вытащил из кармана пластмассовую флягу.

— Подвезло нам, — весело подмигнул он Андрею, отворачивая крышку стаканчика. — Погрейся перед дорогой. У мамаши для зятя всегда найдется.

Погреться и в самом деле не мешало, Андрей изрядно закоченел, сидя в машине.

— Первый сорт! — одобрил Андрей, чувствуя, как по телу расходится приятная теплота.

— Ну вот, полный порядок, — удовлетворенно констатировал Иван, пряча пустую фляжку обратно в карман. — Он захлопнул дверцу машины и нажал кнопку стартера: — Поехали.

«Москвич» резко дернулся с места и прытко стал набирать скорость.

Иван гнал машину по самой середине извилистого узенького проселка, не опасаясь встречного транспорта. Кто в такую пору поедет по этим ухабам! Все больше придерживаются тракта. Выпитое вино веселило душу и наводило блаженную дремоту. Андрей поминутно клевал носом, а Иван разглагольствовал:

— Дорога здесь ничего. Зря мама волновалась. А по тракту наверняка на милиционера нарвешься. Я на этот счет ученый. Один раз совсем было влопался, да добрый дядька попался. Обошлось.

Машину сильно занесло на повороте. Андрея качнуло. Он встрепенулся, открыл глаза и прямо перед собой увидел огромные светящиеся фары, в лучах которых, точно бабочки-поденки, вились снежинки. Фары эти стремительно неслись навстречу. Андрей инстинктивно схватился за ручку дверцы, чтоб выскочить из машины, но тут почувствовал страшный толчок, острая боль ударила в ноги. Все завертелось, закружилось перед глазами, и он потерял сознание.

А Таисия между тем, как только Андрей ушел за папиросами, убрала все-таки со стола и принялась за себя. Умывшись, она надела свое любимое зеленое платье, очень шедшее к цвету ее глаз, и села перед старым трюмо в горнице причесываться. Ей и самой сегодня хотелось быть лучше всех, наряднее всех. Когда освобожденные от шпилек волосы рассыпались по спине, Таисия невольно залюбовалась собственным отражением. Шерстяное платье плотно облегало высокую грудь и свободными тяжелыми складками падало от тонкой талии вниз к ногам. О таких ногах, как у нее, Таисии, другие женщины могли только мечтать. В меру полные икры плавно переходили в тонкую щиколотку и узкую ступню с крутым подъемом.

Таисия встала, повернулась перед зеркалом раз, другой и довольно улыбнулась. А глаза, какие у нее глаза! Недаром, бывало, мать, провожая ее на работу, просила: «Ты хоть на людях ими не шибко ворочай…»

Да… наконец-то сбылось все, о чем она мечтала долгими бессонными ночами на своей широкой вдовьей койке.

Таисии вдруг вновь вспомнилась все ее недолгая жизнь с первым мужем, и на душе стало до омерзения противно. Какая же она была тогда глупая. За чем гналась? Поняла теперь, почему так горько тогда плакала ее мать. Если бы она увидела ее, Таисию, сейчас, — порадовалась бы вместе с ней…

Есть у нее теперь и свой дом, и муж любимый, и ремесло настоящее в руках. Вот недавно к Октябрьской грамоту даже получила за отличную работу. Таисия повесила ее в горнице на самом видном месте. А в мастерской ее фотография на Доске почета самая первая. Так и подписано под ней: «Лучший мастер индпошива Таисия Ивановна Рогова».

Вспомнив о матери, Таисия взгрустнула. Не дожила, погибла в войну. Фугаска прямо в дом угодила ночью. Еще при жизни Федора, Таисия послала в Смоленск по старому адресу письмо и получила ответ от тетки, отцовой сестры, которая и сообщила ей все подробности. Еще тетка писала, что живет совсем одна, что на старости лет стала плохо видеть и слышать, и звала племянницу к себе хоть ненадолго, повидаться. Каждое лето Таисия собиралась съездить на родину, но все откладывала, хозяйство не на кого было оставить, да и денег жалела.