Василий Иванович ударил кулаком по столу.

— На коня! — закричал он.

Лида очень гордилась тем, что она мигом может исполнить любую команду, а команду Чапаева — тем более.

Она вскочила, выбежала на двор и через минуту уже подъезжала к крыльцу верхом на коне.

Чапаев вышел на крыльцо, поглядел на Лиду сердито и сказал:

— Скачи и положи ложку там, где взяла. Разве может чапаевец брать чужое? Смотри, чтоб в другой раз не пришлось тебе это повторять!

Чапаев даже покраснел — до того рассердился.

Лида скорей поскакала, разыскала пустой казачий дом и положила ложку на место.

С тех пор она ни разу ни в чем не провинилась и с честью носила свое звание «чапаёнка».

А брат ее, Гриша Лагутин, вступил в Красную армию тоже добровольцем, но лет на пятнадцать позже. Сейчас он учится в военном училище и скоро станет лейтенантом.

Победили чапаевцы белоказаков и в начале 1919 года двинулись в поход против Колчака.

Царский адмирал Колчак шел в то время из Сибири на Москву. У него была огромная армия. Но скоро колчаковцы почувствовали на себе удары Чапаева. Колчак отступил за реку Белую и укрепился там на высоком берегу, у города Уфы. А на другом — низком — берегу реки стояла дивизия Чапаева.

Чапаев не терял ни минуты. Бойцы вязали из бревен плоты, готовились к переправе. Раздобыли несколько лодок. А тут из села Красный Яр прибыла радостная весть: там отбили у белых два парохода.

— Ну, теперь Колчаку не зацепиться, сказал один из красноармейцев. — Так теперь и покатится из Уфы в Сибирь.

Он поглядел вперед. Там, за рекой, песчаная уфимская гора была видна, как на ладони. На ней чернели дома, казавшиеся издали совсем крошечными. Среди них коричневым столбиком высилась пожарная каланча.

Чапаев подошел тихо и глядел, посмеиваясь, на красноармейца:

— Что, высокая гора? — спросил он.

Красноармеец быстро повернулся и увидел Василия Ивановича. Он быстро покраснел, глянул опять на гору и ответил:

— Ну что ж, высокая! Все равно по зацепится Колчак за нее.

Над берегом, где стояли чапаевцы, начал кружиться вражеский самолет и принялся обстреливать переправу.

Как раз в это время приехал командующий фронтом товарищ Фрунзе. Он привез приказ Ленина — во что бы то ни стало взять Уфу и отбить у Колчака Урал с его заводами и железными дорогами.

Чапаевцы были уверены в победе.

Первым переправился через реку у Красного Яра рабочий Иваново-Вознесенский полк. Но скоро ему пришлось остановиться: нужно было подождать подкреплений, помощи.

А в это время Колчак повел наступление.

Ивановны, обороняясь, расстреляли почти все патроны и стали отходить назад, к реке. Вдруг к ним подскакало несколько всадников. Один из них быстро соскочил с коня, схватил винтовку и пошел впереди полка. Бойцы узнали в нем Фрунзе.

И таким бешеным был на этот раз натиск героев-ивановцев, что колчаковцы дрогнули и снова отступили.

Однако Колчак не хотел отдавать Уфу без решительного боя. Целый день шел кровавый бой. Успех был то на одной, то на другой стороне.

В этом бою Чапаева опасно ранили.

Вот как это было.

Над берегом, где переправлялись чапаевцы, кружился вражеский самолет. Спустившись как можно ниже, он открыл огонь из пулемета. Одна из пуль попала Чапаеву в голову. Кровь залила ему лоб. Он пробовал шутить: «Ничего, мне кровопускание полезно», а сам зубы стиснул от боли.

Шесть раз пытались вытащить пулю — и шесть раз она срывалась: так крепко засела. Наконец кончили перевязку. Хотели Чапаева отправить в лазарет на лечение, но он отказался и остался в строю.

Тогда же чуть не погиб Фрунзе: бомба убила под ним лошадь, а его самого оглушила.

Вечером к чапаевцам пробрался через фронт один уфимский рабочий. Он рассказал, что ему удалось подслушать разговор белых генералов. Генералы решили рано утром бросить против красных самые сильные колчаковские части. Они должны были неожиданно прорваться через позиции красных, окружить дивизию Чапаева и уничтожить ее.

Рабочему и хотели верить — и не могли. Не имели права верить на слово.