P.S. Совсем забыл: я спешил сообщить всем девчонкам, что их салон – это моя бывшая квартира, на что они отвечали, что уже знают об этом. Вероятно, я таким образом намекал им, что они должны исполнять роль моей бывшей подруги, которую я трахал до них. Причем они об этом прекрасно догадываются.

Седой человек шел по улице Ленина, сгорбившись и понурив голову. На лице его застыло безразличное выражение, но вглядевшись в темные, с поволокой глаза, можно было заметить в самой глубине их затаившуюся боль – боль утраты. Это чувство наполняло его душу, терзало разум, отравляло его ядом отчаяния и бессильной ненависти. Он ненавидел мир за то, что тот отнял у него самого дорогого человека. Так прошел месяц, но наступил день, когда судьбе было угодно обратить на него свой надменный взор и подарить надежду.

Пожилой человек свернул на Коммунистическую и вскоре приблизился к внушительному, облицованному мрамором зданию всего в пять этажей, но занимавшему большую площадь. Поднялся по ступеням парадного входа и, мельком взглянув на табличку: «Федеральная служба безопасности РФ. Управление по Республике Башкортостан», – толкнул массивную дверь, облицованную бронзой. Очутившись в холле, направился к охраннику:

– У меня назначена встреча с генералом Бардамшиным.

Тот связался с кем-то по внутренней связи. Вскоре появился молодой человек, проверил документы, пригласил следовать за собой.

Эфесбешник провел посетителя по каким-то коридорам, остановился возле одной из дверей, табличка на которой гласила: «Заместитель начальника по борьбе с коррупцией и организованной преступностью». Войдя, представил гостя, приглашающе распахнул дверь.

Поднявшийся из-за стола человек был невысок, коренаст, с приятным улыбчивым лицом, похож на одного популярного российского актера.

– Лукманов, Ибрагим Ильгизович, – представился посетитель.

– Бардамшин, Альберт Ахатович, – пожал руку гостю хозяин кабинета, – присаживайтесь.

– Я… – Лукманов откашлялся, – меня направил к вам…

Генерал поднял руку:

– Знаю, знаю – Владимир Хамитович. Мы с ним давние друзья, он не раз выручал меня в трудных ситуациях. Да, он вкратце изложил мне суть дела…

Бардамшин выдвинул ящик стола, достал кожаную папку. Открыл ее, пролистал какие-то бумаги.

– Здесь у меня следственное дело по факту пропажи без вести вашей дочери, – он нахмурился, – следствие пока не дало никаких результатов. Зацепок нет, не обнаружена она и среди… гм, неопознанных тел. Хотя было подозрение на обычный уход из дома.

– Моя дочь не такая, – твердо ответил Лукманов, – и ей незачем было уходить из дома. Я уверен – ее убили.

Бардамшин внимательно посмотрел на него, покачал головой:

– Вас не устраивают результаты официального расследования?

– Те, кто его вел – ошиблись. Или просто халатно отнеслись к своим обязанностям.

Гость помолчал, затем продолжил:

– Я прошу у вас помощи – следствие нужно довести до конца и установить истину.

Генерал откинулся на спинку кресла, о чем-то задумался.

– Видите ли, – он тряхнул головой, – наша организация заняться этим делом не может – оно вне нашей компетенции. Единственное, что я могу вам посоветовать – это обратиться к частному детективу…

Это произошло месяц с небольшим тому назад. Рамиль Мамбетов полулежал на заднем сидении неприметной «девятки», борясь с мучительным желанием закурить. И хотя стекла в машине были тонированными, пренебрегать излишней осторожностью все же не следовало. Машина была припаркована у обочины в ряду множества других легковушек. Их тачку удалось приткнуть часом ранее прямо напротив казино, так что вход в увеселительное заведение был виден как на ладони.

Напарник Мамбетова крутился где-то внутри здания, в разношерстной толпе местных любителей азартных игр. Как только «объект» покинет дом развлечений, они «поведут» его, меняясь с другими «топтунами». Вторая машина с двумя операми из «наружки» застыла метрах в ста от них.

Майору Мамбетову шел тридцать восьмой год, из них восемнадцать он отдал работе в уголовном розыске. Сейчас он возглавлял отдел, но на задания выезжал лично, не чураясь любой работы на улицах. Профессия мента ему нравилась, что и когда бы о ней ни говорили, причем нравилась всегда – в юности до службы в армии, во время первых шагов в «уголовке» и учебы на заочном юрфака, после нескольких ранений. Нравилась она ему и теперь, когда, казалось бы, устаешь от всей той грязи, с которой приходилось иметь дело в лучшие годы своей жизни.

За время работы в органах ему приходилось сталкиваться с множеством преступников всех мастей и рангов – от матерых рецидивистов, ненавидящих Закон и его стражей, до случайных, сбившихся с истинного пути бедолаг, совершивших преступления в порыве отчаяния, от безысходности, и раскаивающихся в содеянном. Многим он глядел в глаза за эти прожитые годы, пытаясь понять – что же толкнуло его подследственных на совершение преступления? Многое перевидал на своем веку опер и пришел к выводу, что и простить можно многое, но ни в коем случае убийства и нанесение тяжких увечий, совершенные в корыстных целях или из хулиганских побуждений. И караться подобные преступления должны не тюремным заключением, штрафами, пусть и огромными, и конфискацией имущества, а исключительно смертной казнью.