— Мой дорогой Вилли? Я страшно огорчен. Меня неожиданно задержали…

До него отчетливо донесся голос Нойбауера:

— Ты один?

— Нет.

— Так сделай так, чтобы ты был один!

Тараккиа сказал девушке:

— Жоржет, дорогая, пойди попудри носик!

Та недовольно поднялась и вышла из комнаты.

— Путь свободен! — сказал Тараккиа в трубку.

— Благодари бога, что тебя задержали, иначе бы ты сейчас находился там же, где и я, на пороге тюрьмы. А теперь слушай…

Уродливая гримаса гнева исказила обычно красивое лицо Тараккиа, когда он внимательно выслушал краткий рассказ Нойбауера.

В заключение Нойбауер сказал:

— Так вот, захвати автомат и бинокль. Если он попадет туда раньше тебя, уложи его, когда он сойдет на берег. Разумеется, если он останется жив после гостеприимства Паули. Если же ты будешь там раньше, чем он, оставайся на борту и жди его. Потом брось автомат в море. Кто сейчас на «Шевалье»?

— Только Паули. Я возьму с собой Йонни. Может быть, мне понадобится помощник. А ты, Вилли, не волнуйся. Завтра мы тебя выручим. Общение с преступниками само по себе еще не преступление, а против тебя у них нет абсолютно никаких улик.

— Откуда у тебя такая уверенность? И почему ты уверен, что тебя самого не взяли на заметку? Я бы не был удивлен — этот мерзавец Харлоу способен на все! Разделайся с ним за меня!

— С величайшим удовольствием, Вилли!

В лаборатории Джанкарло Харлоу говорил по телефону:

— Итак, все аресты произвести одновременно, завтра в 5 утра. К 5.10 в Европе будет масса несчастных людей. Я спешу, так что все подробности узнаете от Джанкарло. Надеюсь, что вечером вас увижу. А пока у меня тут еще одно дело.

Рори спросил:

— Мистер Харлоу, вы служите в секретном отделе? Или тайный агент? Или еще что-нибудь в этом роде?

Харлоу посмотрел на него, а потом вновь перевел взгляд на дорогу. Он вел машину на большой, но отнюдь не предельной скорости. Казалось, что дело, которое ему предстоит выполнить, не требует большой спешки.

Какое-то время он молчал, а потом произнес:

— Я — безработный гонщик.

— Да ну вас? Кого вы обманываете?

— Никого. Говоря твоими же словами, я оказываю некоторую помощь мистеру Даннету. На всякий случай.

— Ничего себе — некоторую помощь! Что-то не видно, чтобы мистер Даннет много чего делал!

— Мистер Даннет — координатор. А я, как говорится, его уполномоченный.

— Да, но в чем заключаются ваши обязанности?

— Проверяю других гонщиков, участников Гран-При. Вернее, наблюдаю за ними. И за механиками. Короче говоря, за всеми, кто имеет отношение к международным гонкам.

— Не понимаю, — ответил Рори. — Простите за нескромность, мистер Харлоу, но почему именно вы? А не за вами?

— Справедливый вопрос. Возможно, потому, что последние два-три года мне особенно везло, и они решили, что зарабатывать честным путем мне выгоднее, чем нечестным.

— Логично, — сказал Рори рассудительным тоном. — Но почему вообще понадобилось наблюдать?

— Потому что уже больше года на международных гонках Гран-При пахнет чем-то подозрительным. Автомобили, которые явно должны были выиграть, проигрывали, а те, что вообще не имели никаких шансов на победу, выигрывали. Автомобили терпели таинственные аварии. Сходили с трека там, где для этого не было совершенно никаких причин. Ни с того, ни с сего у них вдруг кончалось горючее. Неизвестно почему перегревались двигатели. В самое неподходящее время неожиданно заболевали водители. А поскольку иметь автомобиль, который всегда приходит первым, означает иметь престиж, славу, власть и, главное, большие доходы, то сначала думали, что какой-то производитель или, точнее, владелец гоночной команды старается вытеснить всех конкурентов и полностью завладеть рынком.

— Но он не старался?

— Да, как ты правильно заметил, он не старался. Это выяснилось, когда и производители, и владельцы гоночных машин обнаружили, что они все,решительно всестановятся жертвами чьих-то комбинаций. Вот тогда-то они и обратились в Скотленд-Ярд, но там им ответили, что международные дела не входят в их компетенцию. И Скотленд-Ярд призвал на помощь Интерпол. Фактически — мистера Даннета.

— Но как вам удалось докопаться до таких людей, как Тараккиа и Нойбауер?

— В основном благодаря слежке. Круглосуточное наблюдение за телефонными звонками на телефонных станциях и коммутаторах, строгое наблюдение за всеми, кто вызывает хоть малейшее подозрение в периоды гонок Гран-При, и просмотр всей приходящей и уходящей корреспонденции. Мы обнаружили, что пять гонщиков и семь-восемь механиков откладывают на свои счета больше, чем они могли бы заработать. Но у большинства все это было нерегулярно, от случая к случаю. Ведь невозможно зарабатывать на каждой гонке. А вот Тараккиа и Нойбауер вносили деньги после каждой гонки. Отсюда мы пришли к выводу, что в каждой стране они что-то продают. И что на свете существует только один товар, который приносит такую прибыль, какую они получали…