— Вы даже не спросили ее, согласна ли она стать вашей женой… И твердо уверены, что повезете ее обратно? — Даннет с удивлением посмотрел на Харлоу, покачав головой. — Джонни Харлоу, вы самое нахальное существо, какое я встречал до сих пор!

— Не обижайте моего будущего родственника, мистер Даннет, — проговорил Рори сонным голосом. — Кстати, мистер Харлоу, если я действительно ваш будущий шурин, можно я буду называть вас Джонни?

Харлоу улыбнулся.

— Можешь называть меня как хочешь, лишь бы это говорилось уважительным тоном.

— Конечно, мистер Харлоу… То есть Джонни… — Внезапно с него соскочила вся сонливость. — Я вижу… Вижу… А вы видите?

Впереди мерцали огни автомобиля, петляющего по коварным изгибам дороги Коль де Тенда.

— Я уже давно ее вижу. Это Тараккиа!

Даннет взглянул на него.

— Почему вы так решили?

— По двум приметам…

Харлоу слегка сбавил скорость, приближаясь к повороту.

— В Европе не найдется и дюжины людей, которые ведут машину так, как ведет ее он.

Он еще немного сбавил скорость и взял поворот со спокойствием человека, сидящего в церкви на богослужении.

— И потом — стиль. Покажите знатоку пятьдесят разных картин, и он сразу скажет вам, кто художник. Я не имею в виду таких разных художников, как, например, Рембрандт и Ренуар. Я имею в виду одну и ту же школу. Так вот, я могу узнать стиль любого гонщика Гран-При в мире. В конце концов, таких гонщиков меньше, чем художников. У Тараккиа есть привычка слегка притормаживать еще до поворота и сразу же набавлять скорость на самом повороте… — Под протестующий визг шин он провел «феррари» по следующему повороту. — Точно, это — Тараккиа!

Действительно, это был Тараккиа. Сидя рядом с ним, Джейкобсон с тревогой следил за убегающей в зеркальце дорогой.

Внезапно он сказал:

— За нами кто-то едет!

— Дорога общая. Любой может ехать по ней.

— Поверь мне, Никки, это не любой!

Нагоняя машину, Харлоу предупредил:

— Я думаю, нам следует приготовиться.

Он нажал на кнопку, и оконные стекла скользнули вниз. Потом он достал пистолет и положил его рядом с собой.

— Я буду вам премного благодарен, если никто из вас не пристрелит Мери.

— Надеюсь, этот чертов туннель успели блокировать, — заметил Даннет, вынимая свой пистолет.

Туннель действительно блокировали прочно и основательно. Его вход перегораживал по диагонали огромный и будто вросший в землю фургон для перевозки мебели.

«Эстон-мартин» сделал последний поворот, и в тот же момент Тараккиа грубо выругался и рывком остановил машину. Он и Джейкобсон со страхом наблюдали за приближающейся машиной.

Мери — тоже, но не со страхом, а с надеждой.

Джейкобсон сказал:

— Только не вздумай мне говорить, что этот фургон застрял здесь случайно. Разверни машину, Никки!.. О господи! Это они!

«Феррари», взяв последний поворот, теперь мчался прямо на них. Тараккиа сделал отчаянную попытку развернуть машину, но его маневр был сорван Харлоу, который, круто затормозив, протаранил «эстона» в бок.

Джейкобсон выхватил пистолет и наугад выстрелил.

— В Джейкобсона! — быстро выкрикнул Харлоу. — Не в Тараккиа! Иначе вы убьете Мери!

Харлоу и Даннет выстрелили в тот момент, когда стекла «феррари» покрылись лучистыми звездами.

Джейкобсон поспешил пригнуться, но опоздал. Две пули впились в его левое плечо, и он вскрикнул от боли.

В этот момент Мери открыла дверцу автомобиля и выскочила из него, забыв про свою больную ногу.

В первое мгновение Джейкобсон и Тараккиа даже не заметили ее бегства.

Последний, согнувшись в три погибели, наконец умудрился развернуть машину и рванул ее по дороге. Буквально через четыре секунды после того, как Даннет втащил Мери в «феррари», Харлоу устремился в погоню. Не обращая внимания на боль, Джонни кулаком ударил по и так уже разбитому ветровому стеклу. Даннет довершил начатое рукояткой своего револьвера.

Несколько раз Мери вскрикивала от страха, когда Харлоу бросал «феррари» в вираж на поворотах.

Рори обхватил сестру рукой, и хотя он не показывал вида, что боится, видимо, и он испытывал то же чувство, что и Мери.

У Даннета, который посылал во след беглецам пулю за пулей, вид был тоже не очень радостный.

Зато лицо Харлоу, как всегда, было неподвижно и бесстрастно. Со стороны могло показаться, что за рулем сидит сумасшедший, но Харлоу в совершенстве владел собой и машиной.