Кинумэ сквозь слезы кивнула.

— Кинумэ заботилась о матери Евы. Кинумэ будет заботиться о Еве.

— Защищать и беречь ее от беды, — шептал ей доктор. — Да, Кинумэ?

— Я буду заботиться о Еве, доктор Макклур.

Доктор встал и подошел к окну. Он сделал все, что мог.

— Кинумэ, — спросил Эллери, — это Карен не велела вам никому говорить о том, что Эстер жива и находится в этом доме?

— Мисси сказала не говорить. Теперь мисси умерла, Эстер тоже.

— Ты знаешь, кто убил мисси, Кинумэ? — спросил инспектор.

Она в удивлении подняла заплаканные глаза.

— Убил? Кто убил мисси?

— Эстер.

Кинумэ, широко открыв рот, обвела недоумевающим взглядом всех присутствующих. И снова стала плакать.

В дверях спальни показалась Ева.

— Я не могла… я не могла дотронуться там ни до одной вещи. Там так тихо. И что это со мной случилось?

— Подойдите сюда, детка, — начал Терри, — и не…

Но Ева подошла к Кинумэ, села рядом с ней и обняла плачущую японку.

— Не беспокойся, Кинумэ. Мы тебя не бросим.

— Слушай, — начал инспектор, садясь на кушетку по другую сторону от японки. — Ты хорошо помнишь, что было в понедельник, Кинумэ? Когда мисс Карен послала тебя вниз за почтовой бумагой? Ты помнишь?

Кинумэ ответила кивком головы. Она все еще плакала, спрятав лицо на груди Евы.

— Скажи, Кинумэ, почему мисс Карен послала тебя за бумагой вниз? Она ведь знала, что наверху в мансарде у нее много бумаги. Она что-нибудь говорила тебе?

Кинумэ села, открыв свое изможденное желтое лицо. Трое мужчин, затаив дыхание, ожидали ее ответа. Теперь все зависит от Кинумэ. Все…

— Мисси не могла идти комнату Эстер, — сказала Кинумэ.

Итак, все проиграно. Все их усилия пошли впустую. На кушетке, словно окаменев, сидела Ева, как узница в ожидании смертного приговора.

— Она не могла туда пойти?

Инспектор был озадачен. Потом он молча оглядел присутствующих. Инспектора поразило их напряженное спокойствие. Терри Ринг — затаил дыхание. Доктор Макклур — стал похож на покойника. Эллери — был слишком спокоен и напряжен. Ева Макклур… смирилась.

Он с силой потряс руку японки.

— Как это она не могла пойти в комнату Эстер? Скажи мне, Кинумэ! Почему она не могла пойти? Ведь дверь была открыта? Да?

Да. Бедняжка Кинумэ была глуха к обертонам, она не поняла внушаемую ей мысль: «Да, скажи, что она была открыта. Скажи, она была открыта». Но эта мысль не достигала сознания японки. Она опять стала раскачиваться и проговорила:

— Но дверь не открывалась. Задвижка крепко засела. Мы не могли открыть.

— Какая дверь? Покажи мне.

Кинумэ послушно встала, демонстрируя свое искреннее желание помочь инспектору, и подошла к двери в мансарду. Она ткнула своим сморщенным пальчиком в дверь. Для Евы, буквально приросшей к кушетке, это было равносильно нажатию кнопки электрического стула. «На сей раз, — тупо думала она, — все. На сей раз конец».

Инспектор Квин глубоко вздохнул.

— Крепко засела? Да? Вы никак не могли отодвинуть эту задвижку?

— Крепко засела, — повторяла Кинумэ. — Мисси пробовала открыть. Не могла. Мы пробовали, пробовали. У нас нет много сил. Мисси сходила с ума. Сказала: «Кинумэ, иди вниз, принеси почтовую бумагу». Она хочет писать письмо. Кинумэ ушла.

— Это было как раз перед тем, как пришла Ева?

— Потом пришла Ева. Кинумэ скоро принесла бумагу.

— Теперь я понял, — сказал инспектор.

«Понял, — думала Ева. — Наконец-то он узнал правду. И теперь неважно, что написала моя мать, он наконец-то добрался до меня». Инспектор смотрел на Еву, и ей казалось, что он смотрит на нее тысячью глаз, так проницателен и беспощаден был его взгляд.

— Значит, вы все-таки прокатили меня на карусели, милая дамочка? — сказал инспектор. — Но уверяю вас, это был мой последний круг. Да и ваш тоже.

— Слушайте, инспектор, — начал в отчаянии Терри. — Она все перепутала…

— Да, действительно, здесь что-то перепутано, я давно это чувствую. И здорово перепутано. Ваша мать не могла убить Карен Лейт, мисс Макклур. Непосредственно перед преступлением дверь в мансарду никак не могли открыть. Никто не мог ни войти, ни выйти из спальни через эту дверь. Окна загорожены железными решетками, сквозь них нельзя пролезть. И как вы сами утверждаете, никто не проходил через гостиную. Каким же образом ваша мать могла убить ее? Она не могла этого сделать. Могли только вы. Вы убили вашу тетку.