У Киплинга, впрочем, конец суровее: «even more a slave», то есть «раб в еще большей степени», что, конечно, не ложится в русский стихотворный размер. Но в реалии нашей российской жизни это утверждение вписывается вполне хорошо — на родине снобизма давно уже знают, что аристократа делает не счет в банке и не должность, и в первую очередь даже не знатное происхождение. Аристократ — тот, кто ведет себя соответствующим образом, и точка. Остальное — всего лишь переменчивые обстоятельства.

Раз уж о. Федор Людоговский начал свой отчет о водительском стаже со старой шестерки, которую он у нас купил, пришло и мне на ум рассказать, чему она меня в свое время научила. Когда садишься за руль взрослым человеком со своими привычками и представлениями об окружающем мире, тут же узнаешь, как мало ты об этом мире знал. Начать хотя бы с географии: город перестает для тебя быть мозаичным одеялом, каждый фрагмент которого привязан к станции метро. Что прежде казалось близким, в час пик будет почти недоступным, а на «совсем другую ветку» можно доехать минут за пятнадцать, если повезет.

Но это понятно. Гораздо труднее привыкнуть к тому, что водителей связывают меж собой совсем другие отношения, чем пассажиров общественного транспорта или коллег по офису. Или это только на первый взгляд они кажутся другими? Сначала на дороге всё очень жестко, особенно для неопытного водителя: чуть замешкался или неловко перестроился — тебя обматерили, а на чужом месте припарковался — оторвали зеркало заднего вида (было у нас такое). Если бы так люди вели себя в метро, то для поездки бы надо было надевать боксерские перчатки.

А потом привыкаешь к тому простому обстоятельству, что на дороге нет места привычным формам вежливости. Сама вежливость, безусловно, есть: тебя могут пропустить при выезде из двора и т. д. Но не станут, как правило, тратить время на все эти «извините, пожалуйста, не могли бы вы…» — тебе скажут четко и конкретно, чего от тебя хотят и что о тебе думают. Если хотят оскорбить — оскорбят, если хотят нанести ущерб — нанесут, найдут способ. Ты перед этим практически беззащитен, если нет гаража. Но никто не станет беспокоиться о том, чтобы упаковать свои гадости в изящную словесную форму, как это водится у коллег и знакомых вне дорожного движения.

Но постепенно ты привыкаешь к этому миру, обретаешь новые навыки и уже сам испытываешь раздражение от того, что кто-то медленно тащится, а кто-то перестраивается не там и не так, а вон еще и паркуется как последний идиот… И это уже тест для тебя самого: а как ты относишься к этим людям? Помнишь ли, что несколько лет назад сам водил ничуть не лучше? Считаешь ли необходимым объяснить им, какое место занимают они в иерархии водительской стаи по сравнению с тобой?

Про стаю — это вообще отдельный разговор. Тут как в армии: вроде все равны, все по одним правилам живут, а на самом деле все только и смотрят, кто круче. У одного мерс, у другого номера крутые, третий с мигалкой, четвертый просто ведет себя нахально, пятый… а пятый, допустим, в рясе с крестом. Значит, велики шансы, что гаишники просто закроют глаза на допущенные им нарушения. Готов ли человек этим воспользоваться, станет ли даже настаивать на своей исключительности? Как рассказывал мне один мой друг-священник, очень было ему неловко, когда гаишник вернул ему документы и отпустил, но сказал на прощание: «что же вы других учите жить, а сами нарушаете…»

А ведь это не только к священникам относится. Все мы так или иначе учим кого-то жить, хотя бы своих детей или студентов. И сразу встает вопрос: а сами-то как живем? Но когда мы пешеходы, это не так заметно. А вот если человек сел за руль, достаточно часок-другой с ним покататься на переднем сиденье, чтобы понять, как он относится к окружающим, к установленным правилам, да и к себе самому. Особенно в Москве в часы пик. И дело даже не в том, нарушает ли человек (любой нет-нет да и превысит скорость на десяток километров, или на знак «STOP» только притормозит, а это уже нарушение). Но один придерживается принципа разумной осторожности, он притормозит даже там, где не обязан, но где, как он знает, могут быть всякие неожиданности. До сих пор помню, как лихо однажды я проехал мимо троллейбуса на остановке, в полном своем праве, не более 60 км/ч — и тут же представил себе, что было бы, если бы из него выскочил и побежал на другую сторону ребенок. Меня, скорее всего, оправдали бы, я же ничего не нарушил, но мне бы потом с этим жить…

А кто-то едет по принципу «мне очень надо» и «мне повезет». И когда я такое вижу, то понимаю, что с этим человеком не хочу иметь никаких дел, даже если ему всегда везет и у него всё схвачено. Просто противно.

«Где справедливость?» — спрашивает о. Федор. Сев за руль, понимаешь точно: она не в дорожном движении. Нахалы удачно избегают неприятностей, а самые аккуратные водители порой попадают в аварии… Да не о том ли и в книге Иова написано? И дорога учит тебя, насколько реально и неприкрыто в этом мире зло. Когда ты видишь — а рано или поздно проедешь мимо, и дай Бог, чтобы тебя самого не коснулось — как эта умная и изящная техника, которую выдумывали и над которой трудились сотни людей, в долю секунды превращается в живущие по слепым законам физики тонны металла, не остается никаких сомнений: в мире есть чистое, необъяснимое зло. И нет такого уравнения, которое позволило бы это оправдать.

Мы водим вдвоем с женой, и все эти годы опасался я не столько сам попасть в переделку, сколько взять однажды трубку мобильного телефона и услышать про ее аварию, особенно если с детьми. Недавно так и случилось. До этого момента меня волновало очень многое, я на кого-то обижался и кого-то обижал, но когда я услышал: «Серьезное ДТП, но все живы и целы», вещи обрели свой истинный масштаб. Сразу стало понятно безо всяких объяснений, что есть у меня в жизни, что мне действительно дорого, а без чего можно совершенно спокойно обойтись. Конечно, хотелось бы помнить об этом без таких вот встрясок, но если не получается — что ж, нет повода жаловаться, когда напоминают…