— Катька замуж выходит. Скоро свадьба.

— Я не пойму, чему ты радуешься, Валера. — Римма Леонидовна сдерживая желание сорваться и накричать на мужа, говорила все же в полголоса. — Ты что вообще удумал? Кем ты себя возомнил — столбовым дворянином?

— Таак, — протянул мужчина, — вижу, дочка уже радостью поделилась.

— Поделилась. Ты до чего девочку довел? Она же плачет сегодня целый день.

— Я довел? Девочку? Слушай, Римма, пойдем, поговорим в мой кабинет.

Закрыв дверь, Валерий Сергеевич сел за стол, кивнув на кресло рядом. Когда жена присела, он выложил перед ней уже промозолившие ему глаза фотографии.

— Посмотри на нашу девочку. Этими снимками сегодня был обклеен весь институт. Как видишь, наша девочка время даром не теряет и скажи, что я должен теперь с ней сделать?

— Накажи по-другому. Пусть поедет куда-нибудь на практику, за лето все забудется…

— Куда на практику? На моря может мне ее отправить, чтоб девочка после такого потрясения оправилась, а? Что молчишь? Мы ее избаловали, Римма. Ты мне запрещала ее наказывать, тебе казалось, я своим воспитанием могу ее травмировать, а я дурак, что послушал тебя. Думал — ты мать, знаешь что делаешь. Инстинкт и все такое… Ты посмотри, что мы вырастили.

Он встал из-за стола и нервно мерил шагами кабинет.

— Все преподаватели, лаборанты, студенты видели эти фото. Все они сейчас смеются над моей дочерью. Это, во-первых. Во-вторых, этот парень… У него есть невеста, которую он и не собирается бросать из-за Кати. Да если бы они после этого… ну если не поженились, то хотя бы, не знаю, какие-никакие отношения завязали. А то получается дочь моя кто? Проститутка?

— Валера, — Римма вскочила с кресла, — не смей так говорить про дочь, ты меня слышишь? Не смей. И не будет никакой свадьбы. Я этого не допущу.

— Будет. — Мужчина спокойно опустился в кресло. — Я и так вам слишком долго потакал, вы меня ни во что не ставите. Дочь нас не уважает, неужели ты этого не понимаешь?

— Дорогой, — женщина сменила тон и, подойдя к мужу, погладила его по плечам, — дай ей последний шанс. Я с ней поговорю, она все понимает. И вообще, мы должны выслушать ее сейчас.

— Я ее уже выслушал сегодня. Пожалей мои нервы. Все, я решение принял и не нужно меня отговаривать, я его не отменю. Подогрей мне ужин, я голоден.

Весь вечер Валерий Сергеевич ждал, что Катерина выйдет из комнаты и попытается еще раз в спокойной домашней обстановке объясниться с ним. Что она может быть хотя бы попытается извиниться за то, что так опозорила его сегодня. Он понимал, что погорячился со свадьбой, и если бы Катя попыталась отговорить его… Кто его знает, может он и уступил бы ей. Но она весь вечер просидела в своей комнате, словно ее обидели, несправедливо наказали. Отец перед сном подошел к двери ее комнаты для того, чтоб помириться, пожелать дочке спокойной ночи, но услышав, как она смеется, болтая с подружкой по телефону, рассердился и ушел.

Ночью мужчина долго не мог заснуть, разрываясь между желанием наказать дочь и в то же время пытаясь найти ей оправдание. И хоть сейчас он прекрасно понимал, что должен настоять на своем, отцовское сердце не желало смириться с мыслью, что его девочка, выросшая в любви, заботе и ласке, должна отправиться в чужую семью, где ей не рады. Сейчас не рады и никогда рады не будут.

Перед глазами его мелькали калейдоскопом картинки Катиного детства, юности, взросления. Он вспоминал, как пятилетней, он попытался поставить ее в угол за то, что она устроила скандал на пустом месте из-за того, что не хотела убирать свои игрушки, разбросанные по всей комнате. Как Римма, вытирая дочери слезы, отменила наказание, и ребенок не простоял в углу и пяти минут, вместо положенных тридцати.

Он вспоминал, сколько раз он обещал Кате вознаграждения за окончание школьного года на одни пятерки и как каждый раз все равно давал ей то, что она от него требовала. Как за самостоятельное поступление в институт она должна была поехать за границу отдыхать. Не поступила… А отдыхать поехала. И машина… Эта машина должна была стать призом за первую, сданную без его помощи сессию, но Катя как обычно не восприняла его слова всерьез.

Он сам ее избаловал, сам сделал такой, какая она есть. Тогда почему он сейчас наказывает ее?

Повернувшись на другой бок он, наконец, принял решение — он посмотрит, как Катя будет вести себя завтра, впечатлило ее хоть немного грядущее наказание или нет. Должна же она хоть немного переживать сегодня, а завтра он подумает еще чуток и простит дочку. С такими мыслями Валерий уснул, а проснувшись, увидел на кухне совершенно невозмутимую Катю, которая крикнула ему:

— Привет, пап! Ну что, ты понял что был вчера совсем не прав?

После этого мужчина решил окончательно, что свадьбы его дочери не миновать. И даже если они через два года разведутся, этого времени ей хватит понять, что есть другая жизнь. В которой рядом не будет папочки, старого маразматика, чтоб помочь, защитить, приласкать и все простить.