Все ее недавние страхи и сомнения пропали бесследно и Катя впервые в жизни, отдалась мужчине безоглядно. И в тот момент она верила, что и он целиком и полностью принадлежит ей. А разве может быть иначе?

Слава снова поцеловал ее, только теперь по-настоящему. Лаская ее губы, иногда чуть прикусывая их. Иногда отстранялся и нежно прикасался подушечкой большого пальца к нижней губе, потирая ее, а потом снова жадно припадал к ее рту, словно пил ее и не мог утолить свою жажду. Не мог оторваться.

Его ладонь, державшая ее лицо, скользнула вниз, и крепко ухватив край майки, в которой Катя спала, потянула с нее ненужную, мешавшую обоим вещь. Вынырнув из ворота, девушка сглотнула, увидев, как он смотрит на ее грудь. Как нежно прикасается к ней своей ладонью, как наглядевшись, берет в рот напряженный сосок. Перекатывает его во рту, слегка втягивает в себя, обводит языком. Переключается на другой. А она в это время растворяется в своих ощущениях и, зарывшись руками в его волосы, притягивает его к себе.

Слава ненадолго оставляет в покое ее грудь, возвращается к губам, пересохшим от слишком частого дыхания. Он слегка ложиться на нее, так, что чувствует ее грудки своим телом и от этих ощущений скользящих по его коже горошин, сам едва не стонет. И снова целует ее, переплетается с ней языками, обводит контур губ, втягивает в рот то верхнюю то нижнюю.

На секунду отстраняется и становится холодно. Кожа девушки тут же покрывается мурашками и появляется предательская дрожь. Хочется, чтоб он вернулся в ее объятия, накрыл собой, согрел… А он садится на колени между ее ног и снимает с нее шорты. Окидывает ее обнаженное тело внимательным взглядом, а Катя не просит его выключить свет и не пытается от него закрыться и, черт, как же ему это нравится! Он раздвигает колени девушки и, нависнув на ней, медленно-медленно начинает входить в нее.

Входит осторожно, наслаждаясь ощущениями, оттягивая момент удовольствия от той секунды, когда он целиком заполнит собой ее тело. В конце, все же не выдерживает и шепчет:

— Ох, Катя… Черт…

В ответ слышит ее глубокий стон — девушка закидывает голову и он целует ее задранный вверх подбородок. Скользит губами по линии скул. Прижимается своей щекой к ее.

Двигается в ней сильно и глубоко, наслаждаясь скольжением в ее теле своей плоти, наслаждаясь тем, как туго охватывает ее лоно его член, как она тянется за ним, когда он выходит для нового толчка, словно не хочет его отпускать… выпускать… из себя.

Слава наклоняется и впивается поцелуем в ее шею. Туда, где она соединяется с плечом. Чувствует, как она подставляет себя под его губы, как руками обняв его за талию, прижимает его к себе. А он и не пытается от нее отстраниться.

Кате кажется, что она теряет понимание реальности. Что кроме него в мире совсем ничего не осталось и каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение в ней — все это рождает в ней какое-то странное чувство…

Нет, она, конечно, вполне осведомлена, что такое оргазм. Но это… это… разве это он? Она чувствует, как что-то вместе с кровью растекается по ее телу, от кончиков пальцев рук и ног, от корней волос, и стремится в низ живота, туда, где концентрируются сейчас все ее самые сильные ощущения.

Она проводит ладонями по Славиным напряженным плечам и чувствует, как под гладкой кожей перекатываются мускулы, и ей так безумно нравятся эти ощущения его в своих руках. А он в ответ проводит языком по ее шее, ласкает мочку уха… А ощущения становятся совсем нестерпимы и уже не стонать хочется…

— Слава… — Тихо, шепотом…

— Что, котенок?

— Слава? — Вопросительно и часто дыша…

— Что, Катюш?

Ей хочется рассказать, что с ней происходит, что ее в жар бросает, что она забывает дышать, но не может вымолвить ни слова. Только чувствует себя, словно зависшей на краю, в одном шаге, в одном мгновении от падения. И когда ей кажется, что она падает, он подхватывает ее за талию, отрывает от подушки, садиться на постели и садит ее на себя.

— Слава!

— Так, моя девочка… — он с силой опускает ее на себя еще и еще, — вот так…

Еле сдерживается, чувствуя, как она сжимается и трепещет. Прижимает ее к себе, ловит срывающиеся с ее губ стоны своим ртом, смотрит, как наслаждение меняет выражение ее лица. Прижимается губами к ее шее, чувствуя, как под тонкой кожей бешено бьется пульс. А когда она опадает в его руках, усталая, изнеможенная, он устраивает ее головку на своем плече и слышит, как она часто дышит, восстанавливая дыхание. Он даже чувствует, что ее губки приоткрыты. Обняв ее ладонью за шею, он поглаживает пальцами позвонок в ее основании, затем аккуратно кладет ее на подушки, не выходя из нее.

— Хорошо?

— …Да. — На выдохе, не открывая глаз.

— Еще разок? — Он убирает с глаз упавшие на лоб волосы, прикасается к ее щеке.

— Нет. — Она сжимает его ладонь и прикасается к ней губами.

— Почему?

— Не получится. — Катя открывает глаза, проводит ладонью по его лицу. — Ни разу не получалось. Давай ты…

— Давай попробуем, вдруг получится. Ты просто расслабься и чувствуй меня.

Он снова начинается двигаться в ней. Делает это медленно и чувственно, и глубоко. И она чувствует. Его всего чувствует. Какой он горячий и сильный, как он растягивает ее лоно, как он движется внутри нее.