Мы усадили мертвеца на заднее сиденье, и Алексей сел за руль.

— Если патрульная машина остановит и спросят, что с пассажиром, скажешь, что он пьяный, — давал мне распоряжения Лешка.

Я молча кивала, постоянно оглядывалась на толстопузика и вытирала слезы.

— Что ревешь-то?

— Боюсь…

— Кого?

— Вдруг нас остановят? А ведь у тебя даже доверенности нет.

— У меня деньги есть. С их помощью с патрульными всегда можно договориться. Главное, чтобы никто твоего начальника тормошить не стал. Иначе мы попали.

Но в эту ночь нам определенно везло. Лешка остановил машину на каком-то пустыре, и мы пересадили шефа за руль. Алексей расстегнул ворот его рубахи, чтобы со стороны показалось, будто человеку стало плохо, и, взяв носовой платок, принялся стирать отпечатки пальцев. Я стояла рядом с ним в полном отупении и наблюдала за его действиями.

— Боюсь, что от всех отпечатков мы вряд ли сможем избавиться, — произнес Алексей.

— Почему?

— Слишком много наследили. Тут везде «пальчики».

— Пройдись еще разок, — тяжело вздохнула я.

— Хорошо.

— Нужно было перчатки надеть.

— Извини, ты не предупредила, что трупы будем возить, а то бы я захватил.

— Прости… Это я криминальных фильмов насмотрелась.

— Тебе это вредно.

— Почему?

— Да потому, что они плохо влияют на твою психику. У тебя любимый человек есть. Ты замуж за него мечтаешь выйти, ребенка родить. Ты же сама мне все уши прожужжала, какая у тебя такая невероятная любовь.

— А я его и в самом деле очень люблю.

— Тогда какого черта этот мужик в твоей постели делал?!

— Меня об этом мой любимый попросил, — устало ответила я.

Лешка ожег меня взглядом, что-то хотел спросить, но промолчал.

Мы прошли несколько кварталов и бросили плед в мусорный бак, надеясь на то, что его в самое ближайшее время подберут бомжи. Светало. Мы вернулись ко мне домой и сразу прошли на кухню. Увидев, что я потянулась к коньяку, Лешка сам взял бутылку и наполнил рюмки.

— Мне тоже нужно выпить, а то голова идет кругом. Я еще никогда в такой ситуации не был. Паршиво как-то. Ну, чтобы все прошло удачно… — Он опрокинул коньяк в рот.

Я попросила Алексея налить мне еще, но он отрицательно покачал головой и отодвинул бутылку:

— Тебе хватит.

— Мне очень плохо, — заныла я.

— Тебе утром на работу идти.

— Я не пойду.

— Что значит «не пойду»?

— А что мне там делать? — удивленно подняла брови я.

— Работать, — сурово ответил он.

— Не могу. Да и не вижу смысла.

— Хочешь не хочешь, а идти нужно. Зачем тебе лишние подозрения? Не забывай, что ты — последний человек, который видел шефа живым. А так ты сегодня придешь на работу и узнаешь, что твой шеф умер от сердечной недостаточности в собственной машине.

Я взяла Алексея за руку и с трепетом заглянула ему в глаза:

— Лешка, скажи, никто не узнает, что это случилось у меня дома?

— Если ты никому не расскажешь, то никто, — пожал плечами он. — Вроде бы нас не заметили.

— А ты сохранишь тайну?

— Я — да, — твердо сказал Лешка. — Только ты язык за зубами держи.

— Я что, сама себе враг?

— Вы, женщины, такие болтливые.

— Леш, скажи, а когда шефа в машине найдут, то уголовное дело заводить не будут?

— Если он умер ненасильственной смертью, то не будут.

— У него сердце остановилось.

— По идее, не должны. А там кто его знает.

— А ты думаешь, это не сердце? — пытала я Лешку.

— Откуда я знаю? Я же не врач-патологоанатом. Вскрытие покажет.

— А больше ничего не может быть… — Я говорила скорее для самой себя, чем для Лешки, пытаясь таким образом успокоиться. — Ну, сам посуди, от чего человек ни с того ни с сего умереть может? Только от остановки сердца.

— Вика, я прошу тебя не врать. Если ты будешь хитрить, то я сейчас встану, уйду и ты больше никогда меня не увидишь. Ты этого хочешь?

— Нет. У меня еще никогда не было друга-мужчины, и тем более такого надежного.